Михаил Шуваев - Звездный Гольфстрим

— Не скажите, профессор. Вы уж извините, но припомните, Клейну всю дорогу вставляли палки в колеса, да он и сам, конечно, во многом виноват — характерец тот еще! Просто его выступления постоянно сопровождались какими-то дикими выходками и скандалами. Вот и вы, профессор, сначала вспомнили, только то, что он оживлял мертвых. Да, на одном из своих выступлений Клейн попытался продемонстрировать мнемоскопирование мозга больного, впавшего в кому много лет назад. Я уже не помню, что там произошло на самом деле, заручился ли он разрешением родственников несчастного или нет, но суть в том, что больной прямо во время демонстрации окончательно испустил дух, а Клейн, вместо того чтобы попытаться его вернуть, судорожно начал мнемоскопирование, после чего в зале возникла безобразная драка между малочисленными сторонниками Клейна и остальными присутствующими. В общем, ученые мужи оттаскали друг друга за бороды, разбили несколько стаканов и графинов об лысины, расквасили друг другу носы, и были разняты совершенно обалдевшими от такого поворота событий полицейскими. Буквально через несколько дней Клейн был подвергнут большинством врачебной братии остракизму и исключен из всех медицинских академий и организаций, где состоял членом. После этого скандала, ставшего апофеозом его карьеры, он окончательно исчез из публичной медицины. Но я слышал, что он имеет свою небольшую, прекрасно оборудованную лабораторию где-то на севере Африки, в Марокко, что ли. Он всегда обладал достаточными финансовыми возможностями, отец, рано умерший, завещал ему свое немалое состояние. Стефан удачно его вложил, и даже просто проценты от него он был не в состоянии потратить полностью.

С интересом дослушав красочный экскурс Герберта, Ричард достал свой МИППС и принялся щелкать клавишами, пристально вглядываясь в экран. Прошло по крайней мере четверть часа, пока Ричард не поднял голову и оглядел присутствующих.

— Все, меняем маршрут, — произнес он.

Пассажиры мономагга в недоумении уставились на него. В это время на экране гологравизора появилась надпись: «Гриф СС. Маршрут: Лион — Тулуза — Сарагоса — Мадрид — Гибралтар — Сеута — Фес — Бешар — Тагит. Расстояние: 2950 километров, расчетное время в пути: 3 часа 05 минут». После этого, совершенно неожиданно для всех, и Ричарда в том числе, появилось лицо Дон Кимуры:

— Профессор, благодарю за сотрудничество и прошу извинить за причиненные неудобства, но делаем мы общее дело, поверьте. Говорю с вами по закрытой шифр-связи, прослушать и перехватить наш разговор невозможно, по крайней мере, мне так обещали наши технари. Из сообщения агента Сноу я понял, куда и к кому вы направляетесь. Предупреждать мы его не собираемся, но наши люди подстрахуют. Техника использоваться не будет — можно привлечь к себе ненужное внимание. Вопросы есть?

— Господин директор, а что с тремя андроидами, которые угрожали нам в клинике профессора? — не удержался Ричи.

— Двое ушли, один уничтожен.

— Совсем? — привстал Айво.

— Нет, его… кх-м… тело исследуют. Все?

— Господин директор, позвольте еще один вопрос? Как там с «Пеликаном»?

— Пока похвастаться нечем. Ищем. Все? Тогда успехов! — Дон Кимура отключился.

— И что мы будем у этого Клейна делать? — тряхнул седой шевелюрой Моран.

— Во-первых, мы попробуем…

Научная дискуссия между Мораном, Гербертом и Блумбергом завязалась нешуточная, и Ричард решил, что настало время немного отдохнуть — когда еще выпадет такая возможность, черт его знает! Он привел кресло в горизонтальное положение.

— Теплые пледы и подушки можно взять в конце вагона в нижнем шкафу с обозначением ПП, либо в небольших шкафчиках у вас над головой, — не замедлил пояснить механический голос компьютера мономагга. — Рад сообщить, что ваша поездка полностью оплачена. Спасибо.

— Кто бы сомневался… — пробормотал Ричи и, повернув голову, обратился к ученой братии: — До Гибралтара дойдем быстро, а там рекомендую всем не пропустить уникальное зрелище и необычные ощущения перелета через Гибралтарский пролив. Мы выстрелим из Геркулесовых столбов. Двадцать километров полета на высоте трехсот метров над уровнем моря со скоростью более тысячи километров в час. Погода там облачная, ветер до тридцати метров в секунду. На море волнение восемь баллов, — выдал информацию Сноу, считав ее со своего МИППСа. Затем он поудобнее устроился в кресле, накрылся шерстяным пледом и быстро заснул.

Монорельсовая платформа начала плавно притормаживать и через несколько минут остановилась, пару раз качнувшись на магнитной подушке. Металлические скобы расцепились и убрались в сиденья, ветровое стекло втянулось в обтекаемый нос монорельса, по бокам выдвинулись небольшие ступени для спуска. Дроид «проснулся» и поднялся в воздух.

Сомов и Дефо слезли с платформы и завертели головами, оглядываясь вокруг. Находились они в большом квадратном помещении со стороной не меньше пятидесяти метров и высотой до пятнадцати-семнадцати. Прямо посередине зала располагалось несколько вертикальных труб, напоминающих лифтовые шахты, подобно шахте того лифта, в котором они спустились сюда. Дроид поплыл в сторону этих труб, и астронавты последовали за ним. Рядом с трубами виднелись короба с приборами и механизмами, о назначении которых можно было лишь догадываться.

Дроид завис над одним из коробов, и на металлической поверхности открылись створки, представив взору огромное количество циферблатов, шкал, фидеров, кнопок и джойстиков. Несметное количество индикаторов светились зеленым и синим светом. Дроид выдвинул несколько манипуляторов и соединился с пультом. Зажглись новые индикаторы, осветились дополнительные шкалы.

— И что теперь? — повесил вопрос Сомов.

Вместо ответа в одной из вертикальных труб раскрылись створки, и астронавты с интересом заглянули внутрь. Сечение трубы было круглым, и внутреннее помещение представляло собой цилиндр высотой два с половиной метра. Поверхность стен кабины переливалась белыми искрами с вкраплениями всех цветов радуги, будто была обсыпана крошкой горного хрусталя. В воздухе кружились мельчайшие сверкающие снежинки, или это было лишь иллюзией, но все это создавало впечатление движения, преобразования, цветосмешения, как в детском калейдоскопе. Однако вся эта палитра не была яркой и не резала глаз.

«Сомов, заходите первым», — пробежал текст по экрану дроида, продолжавшего регулировать настройки на разноцветном пульте.

— Что это? — слегка растерянно спросил он.

«Телепорт», — пробежало по экрану.