Брайан Олдисс - Сверхдержава
Мы склонны признавать неоспоримое превосходство разума над метаболическими процессами. Но мы также чувствуем, что наше сознание — само по себе производное более сложных и глубоких уровней и хитросплетений нервных систем. Оно отчасти напоминает водосточную трубу с выходом в море. Разум нельзя отделить от сознания, поскольку оно первично и служит для того, чтобы управлять мозговыми функциями.
Конечный механизм работает в основном за счёт инстинктов, нередко отвергаемыми сливками общества. Наши страхи порождают сильное напряжение. Но монстры, которых мы боимся, обычно живут глубоко внутри нас.
Президент США Риган Бонзелли обучался игре в гольф вместе с двумя генералами. Приятный зелёный цвет лужаек должным образом действовал на его психику. К тому же всего одна лунка отделяла их от возможности расслабиться в клубном домике, пропустив стаканчик-другой с компанией друзей.
Высокопоставленные персоны обсуждали очередное сообщение «Безумцев».
— Считаю, они ведут подрывную политическую деятельность, — заявил генерал Лесли Ховарде. — Чем раньше мы сможем предотвратить появление сообщений группировки — тем лучше.
— Будто я не знаю, Лес, — спокойно парировал президент. — И тебе не нужно напоминать, с какой готовностью люди начинают кричать о необходимости цензуры. Самое главное — выводы этих самых «Безумцев» в корне ложные. Потому и толку от них нет — и не будет. Ни один здравомыслящий человек не станет верить тому, что не соответствует действительности.
— Учитывая намерения Европы объявить войну Тайбару, выступления можно расценивать как антипатриотические и антиправительственные. Хм… Хотя не думаю, что в военное время правда может кому-то повредить. — Генерал Хайнц Вассерман примерялся к мячу для первого удара и потому растягивал слова.
— Это личное дело ЕС, — возразил президент и любезно умолк, когда Вассерман взмахнул клюшкой. — Мы никаких заявлений делать не будем. Обеспечив противников оружием, только выиграем от этой войны. Вы можете, часом, подумать, европейцы с ума посходили, но они в любом случае друзья и союзники США. А эта секта экстремистов, как говорится, «ни нашим, ни вашим»… О, отличный удар, Хайнц!
Все устремили взгляды на маленький мяч, катящийся по зелёной лужайке и остановившийся в двух метрах от восемнадцатой лунки.
— Жаль, не изобрели пока управляемых бомб с точным наведением, — вздохнул Ховарде.
Компания шла пешком, за ними последовали кэдди[14] на автоматических тележках.
Молодожёны Виктор Дё Бурсей и Эсма Брэкентот наконец воссоединились. Погода на Эвересте улучшилась, Эсма открыла свой ресторан, уже начавший приносить баснословный доход, и улетела к Виктору.
Прежде чем вернуться на Гавайи, новобрачные решили провести денёк у океана на юго-западе Ирландии, на полуострове. Мягкий свежий воздух способствовал пищеварению, и это было немаловажно после обильного ленча в местном пабе. Волны тёплого атлантического течения окрепли, преодолев всю Атлантику, и, словно ретивые самцы, набрасывались на береговую линию.
Или, как спел Виктор, «пену извергла пучина, настала её кончина[15]».
— Что за пошлые намёки? — возмутилась Эсма.
Они расхохотались и сорвались с места, оглашая побережье громкими криками.
Тяжело дыша, Эсма приземлилась на мягкий дёрн.
— Отдохни, дорогая. Я пройдусь и заодно разгляжу поближе маленькую церковь неподалёку. Ту, что белеет на краю обрыва. Как бы чайки не столкнули её в океан!
— И шагу не могу ступить, — вздохнула Эсма, посмотрев на Виктора снизу вверх. Кончился реактивный заряд ирландского виски!
Поцеловав её в губы, муж отправился по тропинке исследовать окрестности, наслаждаясь лёгкими порывами морского ветра. Шторм ослаб.
Напевая, он добрался до цели. С белых стен, испещрённых паутиной трещин, осыпалась побелка, с крыши, увенчанной крестом, частично обвалилась черепица. Виктору вспомнились церквушки, которые ему доводилось видеть на греческих островах. Тут он увидел грузного мужчину в потёртом вельветовом пиджаке, пришедшего со стороны берега. Тот поприветствовал его.
— Хочешь войти? Заперто!.. Даже если не хочешь — всё равно закрыто, — подмигнул он Виктору. — Уходя, Иисус Христос бросил ключ в Атлантический океан.
Грузный пришелец перестал улыбаться и засунул руки в карманы, ожидая дальнейшего развития событий.
— Я осматриваю местные достопримечательности, и как раз собираюсь поворачивать назад.
— Таково нынче положение религии, — заметил незнакомец. — Увидел церковь — возможно, счёл, что она тебе нужна. И вот — уходишь. Кто же может сказать, нуждался ли ты в ней в действительности? Даже ты не сможешь! Между прочим, я — Падди Коул.
Коулу было за пятьдесят, седые вихры выбивались из-под твидовой кепки.
Виктор пожал его мясистую руку и представился. Собеседник, казалось, раньше не слышал такой фамилии.
Ниже по склону примостились два домика — таких же белых, как и церковь. Из трубы одного из них вился лёгкий дымок.
— Вы там живёте? — нарушил молчание Виктор.
Коул махнул в сторону хижин-близнецов:
— Мой тот, что посередине.
— Ну, мне пора.
Падди Коул усмехнулся:
— А, наверное, француз? Акцент слышу. Не понимаешь ирландского юмора? Я художник, и вижу тебя насквозь. Хотя, конечно, снова шучу. Зайди ко мне, взгляни на мои полотна.
— Мне нужно возвращаться.
— Да плюнь на свою девчонку! Дай бедняжке отдохнуть. Бывал я во Франции. Пожил и на Монмартре. Знаю я вас, французишек. — Схватив сына президента за руку и почти бегом потащив его вниз по крутому склону, он не давал Виктору возможности остановиться. — Пока не был у меня — считай, и Ирландии не видал!
А домишко и вправду оказался довольно интересным. Виктор с любопытством осмотрелся. С частично выцветших снимков, развешенных в рамках по стенам, смотрели люди.
Нашлись и сравнительно свежие фотографии обнажённых женщин на пляже. Вернее, только одной женщины, но в разных ракурсах. Вошедших улыбкой приветствовала девушка со спутанными тусклыми волосами по имени Фэй.
— Не выпьете чего-нибудь, сэр?
В доме царила нищета. Ни занавесок на окнах, ни ковров на полах, старый полосатый кот на треснувшем подоконнике, на полке — заварочный чайник с отбитым носиком, подпирающий несколько книг в бумажных обложках. Всего две комнаты, маленькая кухонька, откуда доносился густой аромат мясного рагу.
Веранда с видом на море служила спальней и гостиной, а в дальней комнате у Коула располагалась мастерская. Тут смешивались запахи готовящейся еды и льняного масла. Тесная комнатушка была заставлена картинами без рам. Хозяин пригласил Виктора осмотреть каморку.