Генри Олди - Куколка

Номер только на первый взгляд выглядел провинциальным. Интересно, скрытые камеры слежения здесь тоже имеются? Впрочем, какая разница? Если Тумидус и так в любой момент, под любым углом и во все дырки…

Вняв совету незримого маэстро Карла — выбросить легата из головы, мыслить позитивно и радоваться жизни, — он с решимостью мученика зашлепал в ванную. Комплекс «Гигиена» сиял металлическим напылением, подмигивал сенсорами и приглашал к взаимовыгодному сотрудничеству. Чем не повод для позитива?

— Естественные отправления!

Унитаз — сиденье с пакетом-утилизатором — без единого звука выдвинулся из стены. И после использования по назначению уехал обратно, распространяя аромат лаванды.

— Чистка зубов!

В губы ткнулась чистящая дентат-головка — устройство, фигурирующее в бесчисленном множестве похабных анекдотов. Завистники, не имея средств на дорогое удовольствие, норовили обхаять чудо техники. Лючано послушно открыл рот, позволив аппарату хозяйничать внутри. В течение тридцати секунд лазеры, ультразвук и ультрафиолет обрабатывали полость рта, удаляя остатки пищи и зубной камень, обеззараживая, дезодорируя, заживляя десны и восстанавливая костную ткань. Закончив труды праведные, головка, как до нее — унитаз, сгинула в недрах «Гигиены».

Выбрав тоник и ароматизатор, он отрегулировал температуру и с удовольствием подставил тело упругим струям душа.

Одну из стен кабинки занимало незапотевающее, как и окна, зеркало. С добродушной усмешкой вспоминая удивительно реалистичный сон, приснившийся этой ночью, Тарталья мельком глянул в него — и заметил некую несообразность в своем облике. Не то чтобы у него заметно уменьшился живот, выпали остатки волос или выросла третья нога…

Татуировка!

Творение Папы Лусэро увеличилось раза в полтора, нарастив щупальца-отростки. Словно змеи вдруг решили покинуть родное кубло и освоить новые территории. Весь позитив мигом улетучился. Снизив напор воды до минимума, он придвинулся ближе к зеркалу, стараясь получше рассмотреть своевольную татуировку. Змеи не просто расползлись на все плечо, подбираясь к груди. Проступили объем, фактура, явственные чешуйки и наросты, похожие на присоски.

Чешется?

Вроде бы нет…

Лючано осторожно потрогал работу киттянского антиса. Обычная кожа, гладкая и мокрая. Ни припухлостей, ни чешуйчатой фактуры. Обратиться к врачу? Он глянул на табло, где мерцали результаты его анализов. Проверку организма «Гигиена» выполняла автоматически. Все показатели светились зеленым, в полном согласии с самочувствием. Врач наверняка сочтет клиента психом. А если выяснится, что татуировку делал антис, втирая в «колево» какой-то дурацкий порошок…

Нет, к врачу обращаться не стоит.

Выключив душ, он запустил режим сушки. Затем вышел из ванной, оделся и, все еще пребывая в легкой прострации, отправился вниз в поисках позитива.

Столовая гладиатория пустовала. Ни коллег по несчастью, ни обслуги. «Шакконский стол» — бери, что хочешь. Тарталья взял гренки с козьим сыром, пять ломтиков бекона, салат из зеленой аммонтарской репы и кофе. Кофейный аппарат был из дорогих — разобраться в насадках и сенсорах удалось не с первого раза. Но результат превзошел все ожидания.

«Мулатка пусть удавится от зависти…»

По привычке забившись в угол, он отдал должное завтраку. Минут через десять в столовой объявились еще двое: мужчина с мятым лицом бухгалтера, у которого не сошелся годовой баланс, и женщина — жгучая брюнетка в кимоно. Гладиаторы? Персонал? Оба молча кивнули, приветствуя новенького, и принялись без энтузиазма выбирать еду. Лючано кивнул в ответ и сделал вид, что интересуется парочкой не более, чем они — им.

Допив кофе, он направился к выходу — и в дверях столкнулся с Жоржем Мондени, ланистой гладиатория. Сиречь, комендантом заведения, судя по исторической беллетристике.

— Доброе утро.

— Доброе… Борготта, кажется?

— Да.

— Я искал вас. Присядем?

Они расположились в холле, в двух глубоких креслах. Между креслами стоял столик со старинной бронзовой пепельницей — не пластик «под бронзу», а настоящий металл. Ланиста извлек портсигар, протянул Лючано.

— Спасибо, я не курю.

Мондени пожал плечами, достал коричневую сигарилло, прикурил от зажигалки с «вехденской искрой». Ланиста был худой, узколицый, с острыми скулами, тонкими пальцами. Хотелось бы добавить: «тонкими нервными пальцами», но ни пальцы, ни сам Жорж нервными не выглядели. Скорее уж напротив — ланиста казался апатичным, едва ли не сонным.

— Итак, ваши обязанности. Их мало, и они не слишком обременительны. Но исполнять их вам придется неукоснительно.

Мондени выдержал паузу.

— Распорядок дня: завтрак с восьми до девяти, обед с двух до трех, ужин с семи до девяти. При желании, или если опаздываете, можете питаться в городе за свой счет. Вернее, — Жорж усмехнулся, демонстрируя превосходные зубы, — за счет хозяина. Ночевать вы обязаны в гладиатории. Вам полагается быть внутри здания не позднее полуночи. За опоздание положено наказание.

— Какое?

— Опоздаете — узнаете. Гарантирую, что вам не понравится. Лучше придерживайтесь распорядка.

— Хорошо, учту.

— У вас будет достаточно свободного времени, но на назначенные мероприятия вы должны являться обязательно. Я имею в виду транслят-шоу и «арену». Позже к ним добавятся творческие встречи без трансляции, публичные и индивидуальные.

Ланиста еще раз хохотнул, Идея «творческих встреч» доставила ему колоссальное удовольствие. Похоже, сегодня Жорж пребывал в чудесном настроении, несмотря на сонливость.

— Транслят-шоу? Встречи? — Лючано решил, что ослышался. — Я не артист… то есть, артист, но специфический! Я невропаст, я не из тех, кто выходит на сцену…

— Невропаст вы, Борготта, физик или ассенизатор — это неважно. Сейчас вы — семилибертус. Вы должны выступать, и вы будете выступать. Уверен, вам это придется по сердцу.

Он прищурился, оценивающе глядя на новичка — словно прикидывал, как тот будет смотреться на сцене. Во взгляде, в выражении лица ланисты помимо профессионального внимания сквозило что-то еще. Так «подшитый» алкоголик с тоской смотрит на человека, который отправляется в ресторан на дружескую попойку.

Тарталье стало неловко, и он отвернулся.

— Надо — значит, надо. Буду выступать. Хотя кого может заинтересовать моя скромная персона — ума не приложу.

«Ну, это ты, положим, загнул, — едко усмехнулся Гишер. — Прибедняешься. Добрая половина Китты с удовольствием посмотрела бы шоу с твоим участием».