Генри Олди - Сеть для миродержцев

Добровольно.

Странное дело: когда нынешнее положение представлялось великому ракшасу в таком свете, боль от пыток слабела.

Таков Закон?..

Время червем рыло норы в стенах Преисподней. Равана давно потерял счет дням, месяцам и годам, а спрашивать у киннаров не хотелось, да и, собственно, какая разница?

Его стали чаще оставлять в покое. "С чего бы это? — гадал про себя ракшас. — Может быть, я уже искупил большую часть своих грехов?"

Далек ли он был от истины или приблизился к ней вплотную? Так или иначе, вскоре к нему явился посланец!

Вернее, посланец Вишну-Опекуна приходил не к Раване, а к Князю Преисподней, но на обратном пути небесный гость завернул и к закованному в цепи ракшасу. Сейчас бывший Десятиглавец страдал многодневным мутным похмельем, непонятно чем вызванным. Вернее, как раз понятно чем — просто пришло время для очередной пытки. Самым обидным было то, что хмельного Раване никто не давал целую вечность! Зато похмелье выглядело подлинным до мелочей: с головной болью, рвотными позывами, слабостью во всем теле… Ракшас уже начал задумываться: не лучше ли было бы вернуться к иголкам под ногти? Впрочем, его мнения никто не спрашивал.

Вот в этом-то состоянии грешника и застал посланец Вишну.

— Радуйся, ракшас! — громогласно возвестил гость, и Равана заскрипел зубами, морщась от очередного приступа головной боли. — В несказанной милости своей Опекун Мира переводит тебя, грешника, на сужбу в свою обитель Вайкунтху! Недолго осталось тебе стенать во мраке Нараки…

— Уйди, кошмар-искуситель! — простенал Равана, борясь с желудочными спазмами. — И без тебя тошно!

Посланец Вишну обиженно пожал плечами и исчез.

А примерно через месяц за Раваной действительно пришли…

Равана замолчал и машинально опрокинул в глотку чашу с сомой.

Мою.

Вздрогнул, непонимающе уставился на опустошенный сосуд и осторожно поставил его на стол.

— Это я случайно… — в смущении пробормотал ракшас, горбясь. — О чем мы?..

— Через месяц за тобой пришли, — напомнил ему Гаруда, все это время, как и я, внимавший рассказу ракшаса.

Напрашивался вывод: Лучший из пернатых слышит историю Десятиглавца впервые.

— Пришли, — подтвердил Ревун. — Я сперва не поверил, но меня действительно расковали и повели к выходу из Преисподней. Иду, все вокруг как в тумане — и не верю! Не бывает! Только когда миновали то место, где меня швыряло, чувствую: идти тяжело, но можно, и тут меня как обухом — поверил! А снаружи уже колесница ждет…

Он снова замолчал, уставясь в одну точку.

— Вот так я и попал сюда, — закончил бывший Десятиглавец. — Сам Опекун у ворот встретил, рассказывал: он, мол, когда Рамой-аватарой был и меня убивал — зарок дал, что теперь, значит, за меня в ответе! Дождался, пока положенное отмучаюсь, и к себе в Вайкунтху забрал, верховодить над всеми, кого Опекун за это время в ад спровадил, потому как помнит, что я — царского рода…

Равана тяжко вздохнул, вспоминая тот разговор.

— А я его слушаю — и чувствую: плохо мне! В раю плохо! Руки-ноги крутит, в голове звон, все тело огнем горит — и словно тянет меня куда-то, прочь отсюда! Опекун, видать, тоже заметил. Запнулся, а потом и говорит: "Вижу, все вижу, непутевый ты ракшас… Значит, не добела ты у Ямы очистился, отторгает тебя моя Вайкунтха! Даже под моей Опекой… Но это дело поправимое — есть тут у меня под боком одно местечко…" Оказалось — и правда есть! Вроде ада, только маленького. Душ на сто — сто пятьдесят. Вон Гаруда знает…

— Знаю, — мрачно кивнул Лучший из пернатых, чуть не пробив клювом столешницу. — Глаза б мои его не видели!

И непоследовательно добавил:

— Индра, хочешь покажу?

— Как-нибудь в другой раз, — отклонил я предложение Гаруды, которое почему-то не показалось мне особо заманчивым. — Лучше я Равану послушаю. Сколько лет, понимаешь, не виделись! А исподнее… в смысле, преисподнюю братца Вишну я потом посмотрю…

— Да что там смотреть! — досадливо махнул ракшас волосатой ручищей. — У Ямы-дружка небось бывал?

— Бывал.

— Так вот, у Ямы лучше. То есть хуже. То есть… Тьфу, пропасть, совсем запутался! Короче, дело у Ямы куда правильней поставлено! А тут не палачи, а недотепы! Хорошо хоть Вьяса-Расчленитель иногда заходит — уж он-то им мозги вправляет будь здоров! Любо-дорого посмотреть!

Вьяса?! Черный Островитянин, сын Сатьявати и Гангеи Грозного, одна из смертных аватар Опекуна?! Оч-чень интересно! Значит, он здесь? Или бывает здесь? Или иногда заходит?! Jlaднo, отложим. Вопросов пока задавать не будем — пусть Ревун рассказывает.

— Ну, мы их кой-чему подучили, теперь уже справляются. Не как киннары, иногда сознание теряют палачи-крылачи, откачивать приходится, но худо-бедно… Так и живем: сугки-двое… ну, да я тебе уже говорил. Все легче, чем в Нараке. И служба-то непыльная — прав Гаруда! Бездельничаем больше. Хотя грех жаловаться — Опекуну виднее…

И Равана подмигнул Лучшему из пернатых.

— А кого охраняете-то? И от кого?

Может, спрашивать и не стоило, но слова сами сорвались с языка. Однако ни Равана, ни Гаруда ничего не заподозрили. И то правда, любому интересно, кого и от кого в Вайкунтхе охранять понадобилось?

— Да мудрецов всяких, подвижников… а вот от кого — понятия не имею! Велено сторожить — мы и сторожим. Только покамест без толку! Эх, если б мне кто раньше сказал, что я, Равана-Непобедимый, царь ракшасов, буду у Вишну в саду плешивых мудрецов пасти, я б тому пророку… — Ревун безнадежно понурил голову. — Видать, и впрямь не добела отмылся. И Вайкунтха нас не любит: в аду очищаться приходится, чтоб приняла хоть на окраине! Правда, теперь пореже: раньше словно понос — через день бегали! Как мыслишь, Индра? Служба эта дурацкая, может, она тоже вроде искупления? Эх, искуплю до конца — и на новое перерождение! Засиделся я в мертвецах, надоело — во! (Равана выразительно провел ребром корявой ладони себе по горлу.) А так — ничего. Не совсем рай, конечно, но иногда и апсару какую-никакую подцепишь, и поговорить есть с кем — жить можно. Хотя я бы, дай мне волю…

Что бы сделал Ревун, если б ему дали волю, нам с Гарудой узнать было не суждено. Издалека послышались возбужденные крики, знакомое ржание — и тут же все это перекрыл трубный глас, который мудрено было не узнать:

— Владыка Индра! Яви лик! Меня прислал за тобой Брихас! Владыка-а-а!!!

Когда надо, звонкий голос Матали мог поднять на ноги мертвых. И уморить живых. Помню, на день рождения десяток остроумных мудрецов скинулись и поднесли Матали в складчину такой дар. Только пользовался им мой сута редко. Что ж стряслось у Тридцати Трех, если он так орет?