Отойти от пропасти (СИ) - Романов Герман Иванович
— Ваше превосходительство, нужно немедленно начать перестроение, пропустить вперед «Витгефта».
— Зачем его головным ставить, Николай Иванович?
— Если нам преградят путь, то он может стрелять из двух своих бортовых башен. Но оставшись концевым — обречен, не отобьется всего одной башней, и шестидюймовых пушек в бортовом залпе всего три. А вот «Севастополь» вполне сможет сразу сразиться и с тремя противниками, хотя не скрою — нам тяжко придется. Час, максимум полтора продержаться, а там и наша эскадра подойдет, радиограмму уже получили. А раз смогли принять на «Цесаревиче», то не больше тридцати пяти миль расстояние между нами. Да еще отряд Вирена придет на выручку. Разрешите распорядиться?
— Да-да, конечно, Николай Иванович, и немедленно!
Взглянув на вражеский отряд, заторопился с ответом Лощинский, перекладывая тяжкий груз ответственности за принятые не им самим решения. Как-то не довелось Михаилу Федоровичу сражаться на броненосце, ведь все время он возглавлял минную оборону Порт-Артура, потом Дальнего, занимался тралением мин, охраной гавани, потом обширного рейда Талиенванского залива. А тут командующий приказал поднять флаг на «Севастополе», который вместе с новообретенным «Адмиралом Витгефтом», наскоро отремонтированным и перевооруженном с крупповских короткоствольных 305 мм орудий на русские девятидюймовые устаревшие орудия, но с длиной ствола в 35 калибров. Эти два тихоходных броненосца должны находиться в резерве эскадры, и выйти из Дальнего в назначенный срок. А там встретится с главными силами в море на полпути между Шандунгом и Квантуном. Все выполнил в точности, держа связь беспроволочным телеграфом, но нарвался на непонятно откуда вылезшие броненосные крейсера.
— Куда лезет Сарычев, его же просто сметут артиллерийским огнем!
Рядом выругался Бахметьев, голос заглушило рявканье орудий главного калибра — «Севастополь» отправил во врага первую пару двенадцатидюймовых снарядов германской выделки, но начиненных русским дымным порохом. Загрохотали шестидюймовые орудия из башен и казематов — команда броненосца прекрасно обучена, имела изрядный боевой опыт, и все хорошо знали, как надлежит действовать. Но этого нельзя было сказать о двух японских трофеях, включенных в состав отряда. Бывший «Чин-Йен», названный в память погибшего у в бою у Шандунга контр-адмирала Витгефта, и бронепалубный крейсер «Ицукусима», теперь именовавшаяся «Витязем», получили собранные наспех команды. Моряки с юмором именовали такие команды «солянкой» — буквально выскребли до остатка флотские экипажи, как Порт-Артура, так и отправленных из Владивостока моряков. Офицеры тоже были сборные — на «Витязь» назначили капитана 2-го ранга Сарычева, что в начале войны командуя «Бояриным, приказал оставить свой подорвавшийся на мине крейсер. Такое 'дезертирство» было воспринято офицерами флота с неодобрением, и потерявшего корабль командира запихнули на береговую должность. И лишь заполучив множество японских трофеев, командующий флотом начал «скрести по сусекам», и Владимир Федорович, лишенный права командования на один год, был назначен старшим офицером «Витязя». Но позавчера перед самым выходом в море командир крейсера слег с сердечным приступом — обычное дело при нынешней нервотрепке, и Сарычев получил возможность показать, что он не трус. Вот и остался крейсер в колонне, выйдя на правый траверз и чуть впереди «Витгефта», и уже начал стрелять из устаревшей 203 мм пушки Обуховского завода, установленной вместо 320 мм французского орудия. Впрочем, бегство для него невозможно — корабль даже после ремонта уступает в ходе «асамоидам» на пять узлов.
— Откуда они столько восьмидюймовых пушек набрали⁈ «Витгефта» как из шланга окатывают, всплески выше мачт!
Лощинский только поморщился на горячечные слова Бахметьева — по «Севастополю» вели огонь «Адзума» и «Якумо», «Ивате» начал расстреливать «Витязь», а «Токива» обрушила залпы один за другим на старый китайский броненосец. Михаил Федорович подсчитал всплески и ужаснулся — их было вдвое больше обычного. Но и борта неприятельского корабля «вырастали» пенные «султаны», такие же высокие — броненосец отвечал из двух девятидюймовых и трех 152 мм пушек, уступая по весу залпа вдвое, но впервые отчаянно сражаясь под Андреевским флагом.
От попаданий множества неприятельских снарядов медленно идущий «Севастополь» только мелко трясся, все же 203 мм снаряды не двенадцатидюймовые, вес в семь или двадцать четыре пуда — разница значительная. Но попаданий было много, очень много — по десятку снарядов прилетало с вражеских крейсеров, и многие точно в цель. От разрывов шимозы везде возникали пожары, хотя вроде гореть нечему, все дерево давно убрали, даже мебель из кают-кампании, и адмиральского салона.
— Твою мать, чуть глаза не выжгли…
Лощинский попятился от зауженной амбразуры рубки, громко матерясь — короткую бороду опалило огнем, хорошо, что глаза в момент разрыва были закрыты окулярами бинокля. Адмирал не успел заметить, что произошло с «Витязем», расслышал только вскрики, более похожие на стоны. Вытер платком выступившие на глазах слезы, и снова посмотрел на идущие впереди корабли, вернее один — «Адмирал Витгефт» продолжал стрелять, а вот «Витязя» уже не было во главе короткой колонны. Взглянул на Бахметьева — тот крестился, сняв фуражку. Точно также поступили все собравшиеся в рубке офицеры, и адмирал последовал их примеру, ошарашенный внезапной гибелью крейсера, который в бою был всего полчаса, не больше. Командир броненосца срывающимся голосом пояснил:
— Весь нос разворотили, дыра на дыре — брони ведь нет. И тут же еще два взрыва, а он вошел в волну как топор, только булькнул…
Слова Николая Ивановича немного прояснили ситуацию, такое случалось, когда обширные затопления принимали неконтролируемый характер, а ход сохранялся — напором воды как картонные вышибались переборки. Нужно сбрасывать скорость, но видимо, просто не успели, произошло роковое попадание, вернее два — для небольшого крейсера хватило за глаза.
— По нам «Токива» бьет, а «Ивате» за «Витгефта» принялся, ваше превосходительство. Разобьют фугасами оконечности, и наберемся воды. Дифферент на нос уже больше метра, да и «китайцу» плохо — крен появился, и растет. Еще полчаса и все — уйдем на дно!
Чуть громче обычного, почти крича, заговорил Бахметьев, но то не сорвался, отнюдь не нервы «сыграли» — просто разрывы вражеских снарядов глушили все звуки. Лощинский даже мысленно сравнил их с осенним ливнем, вот только «капли дождя» несли собой смерть…
Бронепалубный крейсер «Богатырь», построенный в Германии, не зря считался одним из самых лучших — при высокой скорости имел среди других крейсеров этого класса хорошую защиту артиллерии из дюжины 152 мм орудий — треть в башнях, треть в казематах и треть за броневыми щитами. А вот броневой пояс отсутствовал, хотя его предусматривали. Недаром критики его сравнивали с голым человеком, у которого на голове шапка и руки в перчатках…
Глава 11
— Есть! Попали!
В рубке «Севастополя» закричали все, и Михаил Федорович не сдержал ликующего вопля, настолько неожиданно все случилось. Старая девятидюймовая пушка, установленная на столь же дряхлый китайский броненосец, сотворила свое дело, отправив в полет бронебойный снаряд «устаревшего образца, именуемый 'тяжелым» — весом больше одиннадцати пудов, на три с половиной пуда тяжелее «облегченного» образца, которые отливались из чугуна с 15-ти фунтовой начинкой из бурого пороха. Именно «тяжелыми» снарядами расстреливали на Охтинском полигоне броневые плиты, изготовленные для новых русских броненосцев, и теперь на его пути встретилась закаленная по методике Круппа броня, толщиной в шесть дюймов, прикрывавшая каземат 152 мм орудия. Будь снаряд «облегченным», он бы просто взорвался о броню, а то и раскололся (чугун хрупок), но тот отлит из стали, и пробил толстую плиту, влетев в нутро каземата. Раскаленная болванка мимоходом сковырнула тумбу с шестидюймовой пушкой, превратив в фарш нескольких моряков, и воткнулась в уложенные снаряды, приготовленные для стрельбы по русским кораблям. Японцы так всегда делали, понимая насколько важна скорострельность, особенно в завязке сражения, а обеспечить нормальную подачу снарядов наверх кораблестроители не смогли — «экономия» тоже довлела над азиатской страной, бедной ресурсами. Потому из нижних казематов, куда из артпогребов шли трубы подъемников, снаряды и заряды заранее поднимали наверх, и складировали у орудий. Риск понимали все, но им пренебрегали, рассчитывая, что противник просто не попадет — цель то ведь маленькая. И пока только один раз произошло подобное — в Корейском проливе, когда пострадала «Токива», у которой буквально разнесло два каземата, поставленных один над другим. После оценки повреждений было принято решение перевооружить крейсер по новому образцу, на одни только восьмидюймовые пушки, установленные на верхней палубе вместо 152 мм стволов. В нижних казематах устроили перегрузочные отделения, в которые перед боем заранее поднимали снаряды, и лишь потом подавали их наверх, к самим пушкам. При этом пришлось провести капитальный ремонт, несколько затянувшийся — страна испытывала нехватку во всем, и лишь «английские заказы» позволяли вести ожесточенную войну на море.