Вадим Крабов - Рус Четвертый. Рус-4

— Слушай, Чик, а нам не захотят отомстить? А то я, представляешь, за ночь ни разу не помолился. Боюсь обращаться к Великому, — сказал вроде шуткой, но…

— Нет. — Рус ответил очень серьезно. — Что сделано, то сделано. Слово сказано. Если оно и замечено, то это такая малость… нет, не переживай. Ха! Да Гея и забыла, а это наверняка была её волей, о том своем решении… — а сам впервые задумался: «Черт, а кто её знает? Ты прости, Величайшая! А? Нужны нам эти амулеты, вот нутром чую… а мы их сильно распространять не будем, обещаю. В общем, прости, Величайшая. Ты же знаешь, что я тебя люблю…», — помолился хоть и полушутливо, но достаточно искренне. На том и успокоился.

— Ну и хвала Великому! Только, я все же думаю, что не надо их особо распространять. Ты как считаешь, Чик?

— Полностью с тобой согласен! И… о лекции моей тоже не распространяйся. Хорошо?

— Не с варваром разговариваешь! — гордо ответил «артист». Закончил серьезней. — Никому! Могу поклясться…

— Не надо! — пресек его Рус. — Хватит вмешивать богов. И вот еще что: про алтарь в амулете — даже не упоминать! Новый способ привязки — и все.

Как ни жалко было друзьям, первый образец работающей «защиты» решили уничтожить. Воин-маг Текущий, пользующийся активным артефактом на Силе Земли — редкость. Возникнут вопросы. Как маг собирается обновлять в нем Силу? Звать Хранящего? Ах, изделие уникальное?! А что в нем особенного? Такое внимание было ни к чему. К тому же ни Рус, ни Андрей и сами не ведали насколько его хватит. Исходя из опыта использования «обтекателей», приходилось признавать: схватка в лагере коалиционной армии истощила амулеты практически полностью. Если бы не вовремя возникшие големы, то диверсанты понесли бы серьезные потери. Так что Рус, горько вздохнув, подкинув на ладони изумруд размером с ноготь (бронзовую оправу с цепочкой он предварительно снял), бросил камень в карман куртки и «попросил» Духа слияния с ветром разрушить структуру в амулете.

Он уже и забыл о той просьбе, когда во вторую вечернюю четверть в его голове, завывая свистящими тонами, проревел голос «Воздушного» Духа:

«Спасибо, Большой друг, за бесценный опыт…»

«Какой?», — растерялся Рус.

«Я смог развеять Слово… — через некоторое время, видимо, подумав, решил уточнить. — Две утренних, все дневные и первую вечернюю четверти я рушил структуру в амулете. Хорошо, что Слово было наполнено не твоей Волей, а то бы не смог… для нас, Духов, борьба с божественными Словами — интересная задача…»

«Пожалуйста… — рассеянно ответил Рус, но все же поблагодарить не забыл. — Спасибо за работу, друг!», — а слова Духа заставили задуматься…

За этот день друзья успели сделать два новых амулета на основе Сил Гидроса и Геи. «Привязали», хвала богам, не перепутав, испытали и удовлетворенные легли спать.

— Дарки! — вдруг воскликнул Андрей. — Мы же планировали сегодня одну скважину запустить!

— Ничего, — зевая, отмахнулся Рус, — завтра две сделаем… надоела мне эта глупая Пиренгуловская затея. Если что, из Кальвариона всех местных прокормим…

— Не скажи, — не согласился Текущий, — вода — это жизнь!

Рус не ответил. Он уже спал.

Андрей еще поворочался и в сердцах прошептал:

— У-у-у каменюка божественная! У меня бы сын родился, я бы каждую ночь домой ночевать ходил, а он!.. И не бросишь его, барана упертого… Грация… У подруги вертишься, от ребеночка не отходишь, а сама когда созреешь? Дарково твое служение… Прости, Справедливый!

Три года назад, впервые придя в Кальварион, Пиренгул поразился всеобщей расхлябанности и откровенному разгильдяйству. Богатый город, в котором было все нужное для жизни, в котором блага были доступны всем — расслаблял. Он буквально убаюкивал своим величавым спокойствием, каменной надежностью и яркой иллюзией полной безопасности. Лишь высокие черные башни причудливых, невероятных, чуждых даже каганскому городу форм внушали трепет. На них попросту старались не смотреть. Только наиболее любознательные и жадные маги пытались в них проникнуть. Остальной же народ, пять сотен тирских воинов, довольствовались домами — цилиндрическими разноуровневыми каменными строениями, среди которых невозможно было найти двух полностью идентичных. Хвала богам, защитные узоры, которые охраняли каждое здание, находились в неактивном состоянии и маги довольно легко их ломали. Однако, полная безмятежность творения древних каганов оказалась обманчивой. На пять погибших бедолаг, вляпавшихся в сторожевые ловушки, люди, охваченные азартом разграбления, не обратили внимания. Разве только стали немногим осторожней. А вот навеянный «старым каганским проклятием» заговор Джабула, двоюродного брата Пиренгула, воина-мага Пылающего, наместника княжны — номинальной владетельницы всей долины, — потряс крошечное население большого города, но… отборные тирские воины настолько привыкли к безделью и безмятежности, настолько развратились удобствами и доступным богатством, что не пожелали менять мирную жизнь на тяготы строгой армейской службы. Охрана города и двух застав на входе в обширную долину: западной и восточной, продолжала вестись из рук вон плохо.

Пиренгул сразу взялся за наведение порядка. Первым делом построил всех воинов, отчитал их, как сопливых мальчишек, показал, что будет с теми, кто и дальше станет нарушать дисциплину, и… тиренцы присмирели и бросились чистить давно заброшенные щиты и латы. Дело в том, что наказание показалось им ужасней смерти: Отиг, магистр-Хранящий, пришедший вместе с князем, создавал под особо провинившимися командирами, специально выбирая среди них магов, «зыбучую яму», и те проваливались. Причем было не важно: успевали они закрыться защитой или нет. Пока их отправили недалеко, за стены города, так сказать «для примера», однако Отиг вполне мог «выкинуть» и за пределы пятна, вернуть в Тир, о чем недвусмысленно предупредил Пиренгул. Ничего хуже этого воины не могли себе представить. Кальварион воспринимался ими, в сущности неприхотливыми бывшими кочевниками, «счастливыми долинами предков», где они поселились при жизни…

Дисциплина наладилась. Вскоре Отиг, при помощи еще одного мага-Хранящего и Андрея, построил храм «новорожденного» бога, Эледриаса — недавно ставшего безраздельным «хозяином» всех пятен, осколков мира каганов и альганов, пять сотен лет назад появившихся на Гее. В этом храме, новоиспеченная Верховная жрица — Грация, венчала на княжение Гелинию. Теперь она стала полноправной княгиней всей долины и города Кальвариона. Конечно, она слушала отца; принимала советы мужа, но распоряжаться стала сама. А число её подданных резко возросло: бывшие рабы из Тира, Эндогории, а бывало и из заморских стран, ведомые волей Эледриаса — «Защитника и Освободителя», охраняемые некогда злобными тварями пятна, шли в долину Кальвариона, как представлялось Гелинии, «нескончаемым потоком». «Поток», разумеется, в конце концов иссяк и население непризнанного княжества стабилизировалось в районе трехсот тысяч человек, из которых бывших невольников оказалось… «всего-то» тысяч восемьдесят. В Тире рабов изначально было немного, а эндогорцы быстро освоили тактику уничтожения собственных беглецов на границе пятна, когда они еще не попадали под защиту Эледриаса. Остальными жителями Кальвариона стали тиренцы, сорвавшиеся со скудеющих пастбищ, с городков, поселений и даже из столицы, из Эолгула. Вспомнили кочевое прошлое и ушли. Мамлюк, средний сын Пиренгула, не смог удержать степные рода, поехавшие вслед за первым организованным караваном. А потом, буквально на следующий год после «большого исхода», на Тир опустилась засуха. Тогда побежали остальные.