Магнолия императора - Лю Ляньцзы

– Как говорится, Будду украшает золото, а людей – одежда [4], – сказала я. – Если будешь одеваться так просто, как сейчас, то люди, которые встречают по одежке, всегда будут относиться к тебе с пренебрежением. Считай, что эти серьги – подарок в честь нашего знакомства. Надеюсь, они помогут тебе добиться успеха, и ты пройдешь отбор.

– Спасибо, – со слезами на глазах сказала Ань Линжун. – Но я боюсь, что не оправдаю надежд и твоя доброта окажется напрасной, потому что девушке из бедной семьи не суждено быть избранной.

– Говорят же, что у героев не спрашивают про их происхождение [5], – утешила ее Мэйчжуан. – Ты очень красивая. Не стоит себя принижать.

Тут к нам подошел старший евнух и пригласил Ань Линжун с еще несколькими девушками пройти в зал. Я постаралась приободрить ее взглядом и улыбкой, после чего мы с Мэйчжуан взялись за руки и вернулись на свое место.

Стоило нам только сесть, как около нас сразу же появилась служанка с чаем. Мы с Мэйчжуан дали ей по серебряной монетке. Девушка засияла от радости, поблагодарила нас и поспешно откланялась.

Моя подруга дождалась, когда служанка уйдет, и только тогда заговорила:

– Ты была довольно груба с той девушкой. Не боишься, что навлечешь на себя недовольство новой наложницы? – в ее голосе слышалась явная тревога.

Я не спеша взяла чашку с чаем и подула, прогоняя горячий пар в сторону. Проверив, что за нами никто не наблюдает, я ответила:

– Я прекрасно понимаю, что ты беспокоишься обо мне. Но ты сама подумай. Для участницы отбора, конечно, важно иметь хорошее происхождение, но и о женской добродетели тоже забывать не стоит. У Ся Юэцзин хорошее происхождение, но если она будет так отвратительно себя вести, император на нее и не взглянет. И даже если она все-таки войдет во дворец, боюсь, ее ждет незавидная участь. Так с чего мне бояться?

Мэйчжуан кивнула, соглашаясь с моими рассуждениями.

– В твоих словах есть доля здравого смысла, – сказала она и улыбнулась. – Неудивительно, что твой отец с детства обращал на тебя особое внимание и даже хвалил, называя «Чжугэ в юбке» [6]. А Ань Линжун можно только пожалеть.

Ее слова вызвали у меня улыбку.

– Ты не поняла сути. Давай я объясню. Я уверена, что тебя обязательно выберут, потому что у тебя хорошая семья и ты очень красивая. У Ань Линжун хотя и не такое хорошее происхождение, но у нее отличные манеры и очаровательная внешность. Думаю, что у нее больше шансов стать новой наложницей, чем у злюки Ся. Как ты знаешь, у меня нет ни малейшего желания становиться частью императорского гарема, поэтому я подумала, что если Ань Линжун все-таки выберут, она сможет позаботиться о тебе вместо меня. Ну, а сможет ли она выделиться среди такой толпы красавиц и привлечь внимание императора, это уже совсем другой разговор. Я лишь высказываю свое скромное мнение.

Мэйчжуан была ошарашена моими умозаключениями.

– Хуань, большое тебе спасибо. Я и подумать не могла, что ты так обо мне заботишься. – Она взяла меня за руку и чуть слышно вздохнула. – Вот только будет очень жаль, если такая прелестная девушка, как ты, попадет не во дворец, а в самую заурядную семью. Это будет таким же расточительством, как и бросить в грязь белоснежную жемчужину.

– У каждого свои стремления, – неопределенно ответила я. – К тому же я просто не приспособлена к жизни во дворце. Но очень надеюсь, что ты сможешь быстро достичь самого высокого положения.

В этом году на отбор прибыло так много девушек, что когда пришла наша с Мэйчжуан очередь лицезреть императора, на улице уже стемнело и «луна повисла на кончиках ивовых ветвей» [7]. Большинство претенденток разъехалось по домам, в боковых комнатах остались томиться в ожидании чуть больше десяти человек.

В зале Юньи было очень светло. Его освещали не только светильники, но и красные свадебные свечи, толщиной с руку, выставленные в два ряда от самого трона до дверей. Благодаря наполнению из алойного дерева они горели очень ярко и источали приятный освежающий аромат.

Я, Мэйчжуан и еще четыре девушки оправили свои наряды и торжественно вошли в обрядовый зал. Повинуясь указаниям, мы опустились на колени и поклонились императорской чете. После мы поднялись и приняли почтительную позу, ожидая, когда евнух, отвечающий за церемонию, назовет каждую из нас по имени, чтобы мы могли лично поприветствовать императора и императрицу.

В зале раздался хриплый, режущий уши голос старца, перечисляющего наши имена:

– Е Фанчунь, дочь Е Цзяньчжи, управляющего соляным делом в Цзянсу. Восемнадцать лет.

– Сунь Мяоцин, младшая сестра Сунь Чанхэ, управляющего ткацким делом в Сучжоу. Семнадцать лет.

– Фу Сяотан, дочь Фу Шупина, начальника округа Сюаньчэн. Тринадцать лет.

Я стояла с низко опущенной головой, не осмеливаясь даже искоса взглянуть на то, что происходило в зале. Пока другие девушки разговаривали с императором, я рассматривала пол из голубовато-серых квадратных плит размером три на три чи [8], сложенных так близко, что даже швов между ними не было видно. Посередине плиты были тщательно отполированы и напоминали зеркала. По бокам каждой из них тянулся красивый узор из облаков и символов, приносящих счастье и удачу.

Пока я разглядывала пол, до меня доносились различные звуки. Когда девушки согласно правилам церемонии по очереди кланялись императорской чете, было слышно, как подолы их юбок громко шуршали и как тихонько позвякивали украшения на их головах.

Я все-таки не удержалась и мельком взглянула на своих соседок. Они так сильно нервничали, что у них дрожали руки. Такое зрелище меня позабавило, и я не сдержала улыбки.

Зал Юньи был очень большим. Потолочные балки и опорные столбы были украшены таким же облачным узором, что и плиты на полу. Облака были разной формы и нарисованы яркими сочными красками, однако среди них не было ни одного изображения дракона или феникса [9], которые чаще всего использовались для украшения императорских дворцов.

Любопытство взяло верх, и я краешком глаза взглянула на возвышение, где на своих местах восседали император и императрица.

На золотом троне, украшенном девятью драконами из червонного золота и сверкающим жемчугом, восседал император Сюаньлин, представитель четвертого поколения династии Чжоу. Разглядеть выражение его лица не позволяли двенадцать нитей из белого нефрита, свисающие с тиары, возвышающейся над его головой. Но то, как он слегка склонился вбок, выдавало усталость, скорее всего, у него уже рябило в глазах от огромного количества увиденных за