Аркан дьявола - Герман Рыльский

– …Могла бы расставить защитные чары. – Барбара заранее знала, что скажет мать, и закончила за неё фразу.

– Вот именно. Не благодари.

Барбара резко опустила сковородку в стальную мойку, и по кухне разнеслось гулкое «бом!», словно кто-то ударил в колокол.

– А я и не благодарю. Из-за тебя меня с позором выгонят с работы.

– Ну и невелика потеря. Тебе не надоело носиться с пивными кружками? Это же не твоё.

Фрау Вернер поставила кофе на огонь и повернулась к дочери:

– Тебе давно пора завязывать с этим.

– Почему же?

– А потому, что ты не такая, как другие девушки. Ты ведьма, и на тебе лежит ответственность. Каждый должен заниматься своим делом. Представь, что Эйнштейн пошёл бы работать официантом, вместо того чтобы работать над теорией относительности.

Барбара закатила глаза. Внутри у неё понемногу закипало.

– Если ты пыталась мне что-то доказать, будем считать, тебе удалось, – примирительным тоном произнесла фрау Вернер. – Да, ты можешь сама зарабатывать, и теперь мы обе это знаем. Вот только нам с тобой нечего делить. Мы – семья и навсегда останемся семьёй.

Фрау Вернер утверждала, что видит людей насквозь. Но непохоже, чтобы она понимала, какие эмоции разрывали сейчас её собственную дочь. С тех пор как Барбара проснулась, в груди у неё пекло, а теперь это жжение усиливалось с каждой секундой. Во рту появилась горечь, а кончики пальцев онемели и начали странно покалывать. А всё из-за фразы, которую она собиралась произнести.

– Кстати об этом. – Голос Барбары сделался ломким. – Я собираюсь уехать и пожить самостоятельно.

На кухне воцарилась тишина. Некоторое время фрау Вернер смотрела на дочь так, словно перед ней стояла опасная сумасшедшая, а потом издала нервный смешок.

– Хорошая шутка. Я на секунду даже поверила.

– А это не шутка. – Сердце Барбары тяжело колотилось о рёбра, горечь во рту стала просто нестерпимой. – Мы должны какое-то время пожить отдельно друг от друга.

За спиной Вернер-старшей зашипело – это сбежал кофе. Но она даже не оглянулась.

– Это какой-то бред. Ты не можешь.

Барбара сотни раз представляла себе этот разговор. Выстраивала диалог, придумывала аргументы и хлёсткие фразы. Но сейчас язык прилип к нёбу, а мысли летали в голове, как обрывки газеты в пустой комнате.

– Мама, то, как мы живём, это неправильно, – выдавила она. – Мне нужно время, чтобы всё обдумать и решить, чего я хочу на самом деле.

– Нам нельзя ничего менять. Нельзя расставаться.

– Я уже всё решила, – сказала Барбара.

Фрау Вернер побледнела и схватилась за сердце. Сделав пару нетвёрдых шагов, она тяжело опустилась на табуретку и произнесла:

– Продолжай в том же духе, и тебе не придётся никуда ехать. Похоронишь меня и останешься жить здесь одна. Видимо, тебе больше не нужна мать…

Это было последнее средство в арсенале фрау Вернер. Она не упускала случая пожаловаться на больное сердце, но по какой-то загадочной причине её приступы случались только в те моменты, когда Барбара капризничала. «Когда я умру, позвони в полицию, – говорила мать, ложась на диван. – Они приедут и заберут тебя в детский дом». Маленькую Барбару это безумно пугало. Она представляла, как окажется одна, на съёмной квартире, один на один с остывающим телом матери. И конечно же, соглашалась на всё – съесть кашу, выучить значения младших арканов Таро или собрать вещи для очередного переезда.

Барбара была готова к этому театру одного актёра. Но, глядя на мать, которая сидела, тяжело опираясь на столешницу и держась за сердце, едва не сдалась.

– Если тебе плохо, вызови скорую. – Барбара развернулась и на негнущихся ногах вышла из кухни. Избавиться от чувства вины оказалось не проще, чем от раскалённой смолы, попавшей на кожу.

В полутёмной прихожей она нацепила кроссовки, схватила с крючка сумку и вылетела из квартиры. Она не помнила, как спускалась по лестнице, и, когда снова начала воспринимать реальность, обнаружила себя в нескольких кварталах от «Хмельного гуся».

На улице было безлюдно, кофейни и сувенирные лавочки только готовились к открытию. Мальчик лет десяти протирал столики, установленные под полосатым парусиновым тентом, чуть дальше пожилая пани устанавливала у входа в магазинчик доску с магнитами и стенд с наборами открыток. Она посмотрела на Барбару, и её взгляд задержался чуть дольше, чем требовалось, когда смотришь на случайного прохожего. Девушка понимала, что выглядит как человек, переживший жёсткую эмоциональную встряску, например чудом спасшийся из-под колёс автомобиля. Она прошла ещё немного и, когда плавный поворот улицы скрыл торговку сувенирами, привалилась к фонарному столбу. Сердце до сих пор пыталось выпрыгнуть из груди, и Барбара медленно сползла вниз, скользя спиной по гладкому столбу. Опустившись на корточки, она закрыла лицо ладонями и беззвучно разрыдалась.

Этот короткий разговор дался Барбаре тяжелее, чем она ожидала. Её как будто вывернули наизнанку, опустошили, а потом как попало запихнули содержимое обратно.

И самое отвратительное, что это ещё не конец. Барбаре, так или иначе, предстояло вернуться в квартиру над пивоварней, чтобы забрать вещи, деньги и документы. Второе и третье она собиралась попросту выкрасть. Барбара в жизни не видела своих документов, но знала, что они существуют. Ей вскоре исполнялось восемнадцать, и фрау Вернер могла навсегда проститься с главным своим кошмаром – что её дочь заберут социальные службы. Девушке предстояло ненадолго выйти из тени, добровольно прыгнуть в жернова кошмарной машины под названием «бюрократия», получить паспорт, а потом опять вернуться к цыганскому образу жизни. Так видела это фрау Вернер. И хотя необходимость обратиться в полицию пугала Барбару до чёртиков, она собиралась сделать это сама, без участия матери.

Барбаре повезло – пока она плакала, скрючившись у столба, улица оставалась тихой и пустынной. Вначале рыдания сотрясали её так, словно кто-то методично, раз за разом подносил к её рёбрам оголённый провод под напряжением. Спустя минут пятнадцать плечи перестали вздрагивать, а глаза просохли. Девушка поднялась, отыскала в сумке салфетки и шумно высморкалась. Бросив влажный комок в ближайшую урну, она медленно побрела в сторону исторического центра.

Барбара не готова была прямо сейчас вернуться на съёмную квартиру. Всё, что её ждало там, – скандал, угрозы и очередные манипуляции. Да и какой смысл? Фрау Вернер скорее съела бы документы дочери с горчицей, чем добровольно отдала их. Но как быть в этом случае?

«Похоже, я поторопилась с разговором, – подумала Барбара, злясь на саму себя. – Стоило сначала найти свои документы, а потом уже говорить о переезде…»

Нацарапав на бочке «пивные руны», фрау Вернер выбила Барбару из равновесия, заставила совершить глупость. Но что сделано, то сделано.