Роберт Ферриньо - Грехи ассасина

Дарвин погиб, и Старейший ощущал утрату, словно ноющую фантомную боль. Мир стал другим без ассасина. Лишился остроты и пикантности. Только он позволял себе смеяться над Старейшим. Только Дарвин мог вызвать у Старейшего улыбку. Хотя нет, не только он. Еще Ракким. Старейший предложил фидаину весь мир, а тот со смехом отверг его, спросив, зачем ему мир, если за него нужно отдать душу. Тогда Старейший решил сохранить фидаину жизнь, дать время подумать. Столько лет он прожил на земле, и только эти двое смогли произвести на него столь глубокое впечатление. Дарвин погиб, а Ракким пропал. Впрочем, возможно, не бесследно.

Усиленное наблюдение, организованное по его приказу в Сиэтле, принесло свои плоды. Пять дней назад на ярмарке в день святого Себастьяна обнаружили Сару. Распутница одевалась как модерн и общалась с католиками. Явно замышляла какую-нибудь очередную пакость. На ярмарку она пришла в полупрозрачном платке, но возникла стычка с работающим на Старейшего «черным халатом», и ее лицо на мгновение открылось. Счастливый дар, несомненно. Блуднице, ребенку и какой-то пожилой женщине удалось оторваться от хвоста, скрывшись среди заброшенных домов в промышленной части города, но верные ему люди продолжали поиски.

Темные тучи надвигались на «Звезду морей». Черный грозовой фронт над Тихим океаном словно подталкивал его все ближе к берегам Северной Америки. Земля обетованная. У него почти получилось. Блудница, несомненно, привела бы его агентов к Раккиму, или ее бы схватили, и фидаин, чтобы спасти свою женщину, сам пришел бы к нему. Но она каким-то образом скрылась вместе с маленьким ребенком на руках. Ребенок. Хорошие новости. С ним Сара не могла уйти далеко от дома. Удача и неудача. Словно Аллах еще не решил, заслуживает ли он благосклонности в Столь критический час.

Старейший чуть согнул ноги в коленях. Огромный шикарный лайнер мог выдержать любую волну, однако избавиться от старых привычек труднее всего. Когда-то он на дырявой посудине попал в шторм рядом с Джибути. Порыв ветра в одно мгновение разорвал парус в клочья.

А Ракким куда-то исчез. Прятался фидаин или выполнял какое-то задание — Старейший понятия не имел. Даже его самые доверенные шпионы, завербованные двадцать лет назад, занимавшие высокие посты и имевшие доступ к самым охраняемым секретам, ничего не знали о Раккиме. Как и сам их повелитель. Это угнетало. Нет, хуже, из-за переживаний у него начинали болеть суставы, как будто от плохого и беспокойного, точно у женщины, сна. Однажды Ракким и Сара нарушили его планы. Погубили результаты десятилетних усилий. Тогда Старейший действовал осторожно. Постепенно расставлял фигуры, не сомневаясь в неизбежности собственного восхождения. Создав всемирный халифат под зеленым знаменем ислама, он мог бы считать возложенную на него миссию исполненной. Однако из-за этой парочки в последние два года будущему владыке приходилось действовать поспешно, идти на риск. Ему уже становилось ясно: времени может не хватить.

Старейший ощутил легкое головокружение, словно после бокала шампанского в канун Нового года сто лет назад. Он чувствовал себя мухой-однодневкой, обреченной умереть на рассвете, маленьким жужжащим насекомым, для которого не существует завтра. Его товарищи считали секунды до наступления полуночи. Бездумные любители развлечений, впавшие в ересь. Все они умерли. Давно умерли. Обратились в прах, не став мудрее, чем были во плоти.

Будущий владыка отогнал прочь ненужные мысли. Спрятал их в самый дальний угол памяти вместе с остальными древними воспоминаниями. Жены и дети умирали, богатства приходили и уходили, друзья покидали. Все в прошлом, остались лишь цель и предназначение. Путь, озаренный славой, по которому он шел, направляемый Всевышним. И пройти его предстояло в полном одиночестве. Впрочем, к одиночеству Старейший давно привык.

«Звезда морей» качнулась от первого шквала. Будущий владыка, наверное, в сотый раз задумался, не следовало ли ему убить Раккима, пока имелась такая возможность.

— Как у тебя самой-то дела? Столько всякого навалилось, все забываю спросить.

Сара задумалась. У нее до сих пор болела спина после столкновения с «черным халатом» на прошлой неделе, но самое страшное — ей не давало покоя ощущение, что ее узнали. Она приняла все мыслимые меры предосторожности, когда возвращалась с ярмарки в день святого Себастьяна, даже попросила мать вернуться с Майклом другой дорогой, пока сама Сара проверит, нет ли за ними слежки. Слежки не было. Но из-за больной спины ей с трудом удавалось принимать душ. Жаль, она не могла задержаться и угостить «черного халата» хорошим разрядом. Установить шокер на максимум и поджарить негодяя. Она затрясла головой. Откуда подобные выражения? Вот к чему приводит общение с неверными.

— Эй!

— У меня все в порядке. — Сара почти закончила осмотр магазина, нащелкав много фотографий. — Только дел по горло.

Коларузо внимательно посмотрел на нее и, конечно, не упустил из виду мешки под глазами. Взяв ее за руку, он провел пальцем по обгрызенным ногтям.

— А мне так не кажется. Я, конечно, джентльмен, за двадцать восемь лет привыкший к супружеской жизни, но, Сара, ты плохо выглядишь.

Она хлопнула детектива по руке. Он засмеялся, однако легче не стало. Ни ему, ни ей.

— Я скучаю по нему, Энтони, — произнесла Сара дрожащим голосом. — Не могу ложиться в постель одна. Не могу просыпаться одна, я скучаю по нему. И боюсь за него.

— Он не просто хороший солдат, он самый лучший.

— Те воины-тени, которые исчезли, тоже считались самыми лучшими.

Коларузо обнял ее, и они просто стояли, прижавшись друг к другу.

— Ты его друг, его лучший друг. — Сара уткнулась лицом в широкую грудь детектива. — Он спросил меня перед отъездом… спросил, не кажется ли он мне другим. — Она еще крепче прижалась к нему щекой. — Я солгала ему, Энтони. Я люблю его, но он стал другим, и я не знаю почему. Не могла ему сказать. Ему предстояло отправиться в пояс. Я не хотела, чтобы он переживал еще и из-за этого.

— Семейная жизнь изменяет мужчину, — успокоил ее Коларузо. — В большинстве случаев к лучшему, но я после рождения Мэри-Элизабет иногда выходил из участка и не мог решить, что мне делать — сбежать в Канаду или прыгнуть с ближайшего моста.

— Но постепенно все стало лучше?

— Конечно.

— Он же не останется таким навсегда? Прости меня, Энтони, просто мне не с кем поговорить, кроме тебя.

— Он любит тебя, девочка, в этом я абсолютно уверен. Потерпи немного. Увидишь, он станет прежним. И ты начнешь жаловаться на это, как любая нормальная жена.

Они наконец разжали руки. Сара вытерла слезы, все еще чувствуя успокаивающее тепло медвежьих объятий Коларузо.