Андрей Марченко - Литерный эшелон

– Здравия желаем, ваше благородие! Происшествий не имеется, окромя туркмена.

– Какого туркмена?

– Эвона, пасутся…

И казак указал в сторону холмов. На тощем пастбище паслась худая лошадь, она выискивала и щипала редкую, жесткую, похожую на колючую проволоку траву.

Сам странник дремал в тени камня. Это было естественно: для путешествий этими краями годилось более всего раннее утро, пока солнце еще не раскалило степь до температуры сковородки.

– Что прикажете сделать? Или пусть как всегда?..

Как всегда значило: пусть идет куда глаза глядят.

Андрей кивнул. Казаки про себя вздохнули с облегчением: хлопот меньше. А ведь мог приказать или прогнать или напротив, облагодетельствовать флягой воды.

Один казак заскочил в караулку, откуда вернулся с кружкой:

– Извольте освежиться?

Здесь готовили свой сорт полпива – пиво мешали не с водой, а с квасом.

Напиток был крепкий, прекрасно охлаждал, но кружка пьянила словно стакан казенной водки. Но на подобную выпивку Андрей смотрел сквозь пальцы: он и сам частенько прикладывался к здешнему зелью на жаре опьянение улетучивалось чрезвычайно быстро.

Полпиво было едва прохладное, ледяной бы напиток Андрей, рискуя заболеть не принял бы.

Но припасенный с вечера лед растаял, и теперь просто холодил бидон с напитком.

Андрей осмотрел казаков: не перебрали ли они с полпивом ночью. Но те были трезвы – ночью несущие службу казаки пили чай.

Поручик принял кружку, отпил половину, утер губ, кивнул:

– Благодарствую.

После чего отправился к себе. После душа заспешил в институт. К его удивлению, ученые уже собрались в ангаре.

Под ногами вился тяжелый силовой кабель. Он вел к узлу с инопланетного корабля, который сегодня при помощи лебедки достали из дальнего пыльного угла.

Здесь были все, связанные с технической стороной проекта. Впрочем, присутствовал и тесть Андрея – Виктор Иванович. Он находился как раз в центре внимания. В его руках имелись бумаги, коими он рассержено помахивал у носа Беглецкого. Тот улыбался и что-то пояснял своему коллеге.

– Что происходит? – спросил Андрей.

– Да мы тут думаем включить эту штуковину.

– А что это?..

Ответ был простым. Даже элементарным:

– Включим – поймем!

Из пояснений стало ясно: агрегат находился недалеко от разрушенного двигательного отсека, но какое-то отношение к движению все же имел. Профессор Стригун частично расшифровал надписи на инопланетном артефакте: вернее всего один символ: «прыжок».

Ученые предположили, что это какой-то вспомогательный двигатель.

Профессор Стригун же возражал: один из символов по его мнению означал растяжение и сжатие одновременно. Это вводило экзолингвиста в задумчивость, технические специалисты отмахивались – как можно растягивать и сжимать одновременно?

– Предлагаю демократически пробаллотировать вопрос, – крикнул кто-то из ученых.

– А мои распоряжения, выходит ничего не значат?.. – спросил Андрей.

Ученые словно школяры, пойманные за недозволенным, потупили взгляды.

Но Данилина это не ввело в заблуждение: если им что-то втемяшится в голову, зачешутся руки – разве их остановит приказание? Как же. Они включат его ночью, тайком ото всех.

– Ладно, валяйте. Голосование – так голосование. Только у меня – два голоса.

Проголосовали. Андрей со своим дополнительным голосом оказался в меньшинстве. Кроме него против голосовал только Стригун.

– Включайте, – разрешил Андрей.

Огромный рубильник опустился вниз. Электричество по проводам скользнуло в инопланетный агрегат, ударило в схемы. в мгновение взбудоражилось магнитное поле, остановило все часы в округе, и заставило все компасы в округе крутиться, словно флюгеры во время урагана. Все компасы мира на мгновение показалт на Аккум, но это явление осталось незамеченным.

Ударило Андрея: ему показалось, что через него, через его душу, разум, сердце пронесся курьерский поезд. Когда Данилин пришел немного в себя, оказалось, что он висит где-то в полусажени от земли.

Мир вокруг изменился: это была какая-то странная реальность, где время было и направлением и жидкостью, глубины не существовало: предметы и люди стали плоскими, как древнеегипетские рисунки, папирусы.

Стены утратили цвет, стали прозрачными слово лед или слюда. Стал прозрачным и пол, земля под ним – на многие версты а может быть и более: глубина тонула в темноте.

Часы показывали какие-то странные цифры. Затем время споткнулось на какой-то секунде, пошло обратно.

Вот мимо прокочевала орда – с виду монгольская. Двигалась она задом наперед – видимо возвращалась в Монголию. Затем уже из Монголии но все также задом наперед прошли существа доселе Андреем неведомые. Они шли часто на четырех конечностях, но порой становились на две задние и на них передвигались быстрее…

Не зная об экспериментах в цехах, батюшка Аркадий взирал на враз переменившийся мир.

Стали полупрозрачны стены церкви. Через нее батюшка видел, как плывут по воздуху дома города Аккума, как бредут странные животные, похожие на призраки, как кочует орда.

Он понял: это Конец Света, и Гавриил уже вспоминает ноты Трубного гласа.

Батюшка перекрестился, и оттолкнулся от земли. Взмыл легко, словно в детстве. Пролетел через купол церквушки и направился туда, где по его мнению был Бог.

– Выключите эту хреновину! – кричал Андрей. – Немедленно выключите!

Беглецкий и рад был бы это сделать, его рука била по рубильнику – но проходила сквозь него.

Андрей видел, как искривляются линии домов, как из гнезд вышек выплывают казаки и плывут по воздуху как по воде, сжимая в руках винтовки. Столбы вышек тоже кривило, буксир, приписанный к Аккуму ветром гнало к берегу… И он проплыл сквозь пирс, поплыл по улицам города.

– Прекратить! Это приказ! – кричал Андрей.

И внезапно это прекратилось. Что-то щелкнуло в агрегате, он выключился, курьерский пронесся в обратном направлении.

…Андрей очнулся на полу, тяжело поднялся на ноги.

– Доложить о потерях… – проговорил он заплетающимся языком первое, что пришло на ум.

Что-то громыхнуло по потолку.

А потери были.

Трое казаков сломали руки, ноги, ребра, грохнувшись с высоты своего полета. Еще одного солдата выключение застало, когда тот пытался взять в руку чашку. Чашка так и осталась слитой с рукой. Позже конечность пришлось ампутировать по кисть.

– Было страшно? – говорили казаки потом. – Да вы чего! У меня даже папаха от ужаса поседела.