Андрей Ерпылев - Америка off…

Загадочный «объект» в ящике действительно оказался длинным плотным конвертом из белой бумаги, украшенным красным штампиком «PAR AVION» и непривычной маркой, зубчатой только с двух сторон. На радужном фоне марки была изображена голова некой античного вида представительной дамы и скромненько значилось «ITALIA»…

Сергей Дмитриевич Извеков был рожден в городе Челябинске 21 августа 1981 года юной тогда аспиранткой Челябинского медицинского института Таней Извековой, но второй его родитель, кроме отчества, вполне, впрочем, абстрактного, не оставил в жизни своего отпрыска ровно никакого следа. В остальном детство нашего героя ничем не отличалось от раннего периода жизни большинства людей, которым повезло появиться на свет на закате «развитого социализма», позднее названного «периодом застоя», чуть ли не на стыке эпох: «тоталитаризма» и «демократии».

Слава всевышнему, первые плоды «новой общественной формации» в столице Южного Урала стали наблюдаться совсем не в тот день, когда в скромной двухкомнатной квартире по улице Цвиллинга шумно праздновался первый в Сережиной жизни юбилей, а в далекой столице торжественно несли по улицам огромный триколор…

Начало девяностых в подростковой памяти отложилось сплошной серой полосой безденежья, практически нищеты, особенно дико выглядевшей на фоне заполонивших улицы многоцветных реклам и сверкающих дорогих автомобилей, новых ярких игрушек и блестящих обложек книг, еще недавно редких, как бриллианты, а сейчас умопомрачительно дорогих… Вполне возможно, что, глядя на все это недоступное великолепие, подрастающий мальчик, подобно тысячам своих сверстников, вскоре пополнил бы армию ларечников или, что даже более вероятно, еще более многочисленную — «фаворитов Луны», если бы в его жизни не появился новый друг…

Чтобы купить сыну подержанный компьютер — паршивенький по сегодняшним меркам «двести восемьдесят шестой», польской, подвальной сборки, с мало чем отличающимся от «монохромного» EGA-монитором, — маме пришлось влезть в астрономические долги. Конечно, занимала она у людей своих, интеллигентных до мозга костей, никаких «счетчиков включить» не способных по определению, но все равно после нескольких безуспешных попыток подкопить требуемую сумму в стремительно обесценивающихся рублях махнула рукой на докторскую диссертацию, и так продвигающуюся «по чайной ложке» даже не «в час», а «в год», и пошла работать в районную поликлинику, куда ее давно и безнадежно сманивал бывший сокурсник, уже достигший всех возможных в его профессии высот. Между ними даже, кажется, что-то было в далекие студенческие времена, тотчас понемногу начавшее возрождаться…

Все это, включая все потрясения последнего десятилетия двадцатого века, прошло мимо Сережи, постигавшего азы Word'a, Excel'я и PhotoShop'a, обраставшего заодно новыми друзьями: юношами, для которых слово «клава» означало вовсе не женское имя; девушками, не боящимися мышек. При этом выражениями вроде «апгрейдиться», «сервак» или «драйвер для мамки» сынок уже привычно вгонял в краску недостаточно «продвинутую» родительницу.

Словом, когда аттестат зрелости был благополучно (хотя и не без некоторого количества новых седых волос на маминой голове) получен и пришла пора продолжать образование, проблемы с выбором не стояло: конечно же МГУ или, в крайнем случае, Бауманское! Но роковой август снова вмешался в Сережину жизнь, и вместо столичного вуза ему пришлось приступать к перемалыванию гранита науки в тривиальном Челябинском «универе». Университет, конечно, выгодно отличался от, к примеру, политеха или какого-нибудь «сельхознавоза», но проигрывал им в одном немаловажном отношении… Догадайтесь-ка с трех раз, в каком? Вот-вот…

Татьяна Михайловна обожала сыночка без памяти, она готова была отдать за него всю жизнь, всю кровь до последней капли, но… Выросшая в патриархальной семье медицинских работников в третьем поколении, она была искренне убеждена, что здоровый мужчина должен, просто обязан отдать свой долг Родине, какой бы она ни была. Сереженька ее неусыпными трудами вырос здоровым, насколько это было возможно в загазованной до предела и неблагополучной в ряде других отношений индустриальной столице «опорного края державы». Делать из него «липового больного» она отказалась наотрез, поэтому вместе с дипломом об окончании вуза он получил на руки некий бумажный прямоугольник с лиловыми печатями, предписывающий… Стоит ли упоминать, что в райвоенкомате призывник Извеков был признан абсолютно годным к строевой службе, несмотря на посильную помощь того самого Владимира Иосифовича, маминого друга и благодетеля, к которому рекрут обратился, плюнув на гордость и сыновнюю ревность через мамину голову.

— Знаешь, Сережа… — разводил здоровенными мосластыми руками сутулый хирург Шлоссерман, виновато пряча глаза от пылающего справедливым гневом юноши, которого в своих мечтах рад бы был назвать сыном. — При всей своей…

Одним словом, с лучшим своим другом — компьютером — Сергею на некоторое время пришлось распрощаться.

Нужно заметить, что крепкому и неглупому уральцу армия казалась страшным кошмаром только в поезде, уносившем его на Дальний Восток, и в первые месяцы новой, непривычной жизни, а затем стала даже нравиться. Свежеиспеченный морской пехотинец Тихоокеанского флота находил ее немного похожей на некоторые компьютерные игры: тщательно изучи правила, придерживайся их неукоснительно, проявляй разумную инициативу, не слишком увлекайся процессом, и — выигрыш обеспечен. Выигрыш не выигрыш, но мимо очередной горной кампании, куда по непредсказуемой логике вместе с воздушными десантниками, пехотинцами, танкистами и прочей сухопутной братией Родина щедро бросала «водоплавающих» своих защитников, его благополучно пронесло…

Домой Сергей Извеков возвратился еще более окрепшим, в ладно сидящей черной форме с лычками старшего сержанта на плечах и лихо сдвинутом на ухо берете. Вряд ли любители помахать кулаками, и раньше не удостаивавшие его особенным вниманием (себе дороже), рискнули бы теперь приблизиться к нему ближе, чем на расстояние, позволявшее вежливо поинтересоваться, «который час». Согласно всем канонам армейской лирики, навечно высеченной на ветхих страничках в клетку, «она его не дождалась»… «Она» — это Верочка с истфака, выскочившая замуж, не выдержав разлуки, а вовсе не старая верная «клава», так что горевал Сергей недолго, если вообще горевал, воспитанный на образчиках армейской народной мудрости вроде: «Не беги за девушкой, как за уходящим поездом. Помни, что за ним идет следующий!»

Сердечные раны Сергей залечивал успешно еще и потому, что за время его отсутствия коварному Владимиру Иосифовичу все же удалось склонить маму, тоскующую в одиночестве, к необдуманному шагу, и теперь двухкомнатная квартира по улице Цвиллинга оказалась в полном и безраздельном владении бравого дембеля. Жизнь, одним словом, была прекрасна.