Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Харроу согнула пальцы и потянула. Через очень долгое мгновение в руках у нее оказалась неподвижная сфера спрессованного пепла и костей, серая, рябая и послушная. Замок был совершенно чистым, как будто никакого препятствия никогда не существовало. Шестые уставились на них. Наконец Паламед наклонился и заглянул в замочную скважину.

– Нонагесимус, не привыкай так ее использовать, – сказал он с явным неодобрением, – это не очень полезно и не очень красиво.

Ответила ему Гидеон:

– Ты становишься все больше похож на Сайласа Октакисерона.

– Ой, – искренне испугался Паламед и выпрямился. – Ладно, к добру или к худу, но это закончилось. Возможно, стоило это так и оставить, но я хочу, чтобы они… оно понервничало. Даже сверхъестественные силы уязвимы.

Он приложил палец к замку.

– Что, и последний ключ ты тоже прячешь? – тихо спросил он. – Или мы гонимся за ним вместе? Ну тогда давай быстрее, говнюк.

Камилла кашлянула – возможно, потому, что ее некромант говорил с дверью. Он уронил руку.

– Я тебе должен, Девятая, – сказал девушке с лицом черепа, – у тебя есть один бесплатный вопрос.

– Довольно мерзко строить из себя вместилище всех знаний, Секстус.

– А я ничего не «строю».

– Сколько ключей сейчас в игре?

Паламед вдруг улыбнулся. И тут произошла какая-то алхимия, его костистое плоское лицо преобразилось и стало почти привлекательным, а не просто кучей скул и челюстей.

– У нас есть три. У вас два – было два, пока вы не отдали один госпоже Септимус по условиям соглашения, которое она сначала предлагала мне. Кстати, тебе стоило поторговаться – она предложила мне взглянуть на ключи, которые у нее уже были. Но я полагаю, что ты и без нее получила все, чего хотела.

Харроу не отреагировала, хотя Гидеон могла поклясться, что где-то в глубоких тайниках своего мозга она орет матом.

– Один у Восьмых, а теперь они обманом получили еще два от Дульсинеи. И остается еще один.

– Третьи? – предположила Харроу.

– Нет. Кам слышала их разговор сегодня утром, у них ничего нет. И не Вторые, если только они не соврали мне после дуэли, а ты сама знаешь Вторых. Так что почаще оглядывайся. Вторые все еще ищут способ закончить все это, Третьим не нравится отставать, а Восьмые возьмут все, что захотят, и придумают оправдание. Меньше всего я уверен в Третьих, – он нахмурился, – я не понимаю, за которой из сестер следить.

– За большой, – без промедления сказала Харроу. Гидеон была абсолютно уверена, что сестры совершенно одинакового размера, и с удивлением поняла, что даже анатом в Харроу не в силах сопротивляться сиянию принцессы Короны. – Они обе весьма второсортные некромантки, но крупная сильнее. Она говорит «я», а сестра – «мы».

– Неплохо подмечено. Но я все еще не уверен. Встретимся завтра утром и обменяемся теоремами, Девятая. А пока мне надо подумать.

– О последнем ключе.

– О последнем ключе.

После короткого прощания рыцарь и некромант Шестого дома ушли, но тут, к неудовольствию Гидеон, Паламед обернулся. Все это время он не смотрел ей в глаза – возможно, по той простой причине, что она избегала его взгляда, но теперь он уставился прямо на нее. Она сглотнула, чтобы не выпалить: «прости, я тебя не ненавижу, просто я сейчас сама себя ненавижу». Вместо этого она просто отвела взгляд – полная противоположность извинениям.

– Приглядывай за ней, Нав, – быстро сказал Паламед и убежал догонять Камиллу.

– Он становится слишком самоуверенным, – сказала Преподобная дочь, глядя в удаляющиеся спины.

– Кажется, он говорил не о тебе.

Тишина тянулась долго и плохо, как пепельная масса, закрывшая замочную скважину.

– А пожалуй, – сказала Харроу. – Кстати, спасибо, что напомнила. Я официально запрещаю тебе видеться с госпожой Септимус.

– Мы серьезно об этом говорим? Нет, серьезно?

Харроу сделала очень терпеливое лицо.

– Нав. Избавь меня от этого. Дульсинея Септимус опасна.

– Ты нормальная вообще? Дульсинея Септимус высморкаться сама не способна. Меня тошнит от того, как ты это все воспринимаешь.

– А ты не задумывалась, как она ухитрилась заполучить ключ? И как это я все воспринимаю?

– Не знаю. – Гидеон реально уже тошнило. – Не знаю! Может, беда в том, что каждый раз при упоминании ее имени ты ревнуешь и ведешь себя стремно?

– Если ты заглянешь в словарь, то поймешь разницу между ревностью и завистью, и вряд ли я могу завидовать…

– Нет, это чистая ревность! – опрометчиво сказала Гидеон. – Ты начинаешь каждый раз, когда она как-то претендует на мое время.

Последовала ужасная пауза.

– Я расслабилась, – сказала некромантка, подчеркнуто не обращая внимания на последнее заявление, как будто Гидеон только что обосралась посреди коридора. Она взяла перчатки из неуклюжих рук Гидеон и натягивала их на пальцы. – Я позволила себе впасть в апатию, пока ты таскалась со всеми ненормальными дома Ханаанского по очереди.

– Это ты называешь кого-то ненормальным?

– Хватит. Теперь нам нечего прятать, зато есть что терять.

– С ней никого нет. Вдруг это придет за ней. Это смертный приговор.

– Да. У нее нет рыцаря. Вопрос не в «если», а в «когда». Пусть смерть забирает свое. Ты мне не веришь, хотя я уже доказывала свою правоту? Ладно. Тебе запрещено появляться в ее палате.

– Нет. Ни за что. Отклонено. Это не я.

– Ты ей не телохранитель.

– Да я и в твои не просилась, скажем честно.

– Просилась, – огрызнулась Харрохак. – Ты согласилась стать моим первым рыцарем. Согласилась посвятить себя исполнению рыцарских обязанностей. Твое непонимание сути этих обязанностей не снимает с тебя никакой ответственности…

– Я обещала драться за тебя. Ты обещала мне свободу. Как-то похоже, что я ее не получу, и я это понимаю. Мы тут все умираем! Что-то нас преследует! Я могу только попытаться сохранить в живых максимальное число людей и надеяться, что это сработает. А ты тупой мешок говна и не понимаешь, что значит быть рыцарем! Ты просто берешь то, что я тебе даю!

– Мелодрама тебе не идет, – сухо сказала адептка, – ты не жаловалась ни на одну из предыдущих… операций.

– Операций, мать твою. А как же «я не могу позволить тебе потерять твое доверие, поэтому буду смотреть тебе прямо в глаза и вести себя так, будто ты сломала мне нос, потому что ты меня разок обняла»?

Резкий вздох.

– Не смей меня передразнивать!

– Передразнивать! Я бы тебе задницу надрала.

– Моя просьба вполне разумна, – заявила Харрохак, которая уже три раза сняла и надела перчатки и теперь изучала свои ногти, как будто ей стало скучно. Единственное, что мешало Гидеон ее треснуть, – ее ресницы, которые дрожали от гнева. Ну еще и то, что