Игорь Николаев - Гарнизон
— Таким образом, — занудно вещал Александров, постоянно сверяясь с отчетом, оформленным Холанном в достаточно удобоваримом виде. — Случаев острой респираторной инфекции традиционного характера имеет место три, все постраданцы… пострадавшие госпитализированы и помещены в карантин, на всякий случай… Обморожений в ходе ликвидации последствий минувшего бурана имеет место…
За границами Волта просматривалась бескрайняя снежная пустыня, похожая на море со всеми его волнами и бурунами, мгновенно замороженными неведомой силой. Совсем далеко, на грани видимости, белизну нанесенного снежного покрова нарушали серые пятна низкорослого кустарника. Заходящее солнце еще выглядывало из — за горизонта непривычно желтой четвертинкой. Обычно оно казалось мутно — красным, но, как предположил Иркумов, сейчас Танбранд почти прекратил выброс дыма и отходов, что незамедлительно сказалось на качестве атмосферы на многие десятки километров вокруг. Впрочем, Холанн не слишком поверил — часть индустрии Танбранда остановилась, зато центр Черного Города продолжал выгорать, источая в небо угольно — черные дымы. Их и сейчас можно было увидеть — только гоолову поверни. Но Уве предпочитал смотреть на хорошее и красивое.
Небо в свете угасающего солнца казалось акварелью, в которой размывались, переходя друг в друга, полосы бледно — синего, алого и фиолетового цветов.
— В общем все как обычно, — закончил Александров и со вздохом нескрываемого облегчения сложил пластиковые листы. — Нормальный средневзвешенный уровень хворостей. Народ травится суррогатами, которые гонит из пайковых продуктов, мерзнет из — за несоблюдения техники безопасности и ушибается, потому что криворук и кривоног, не говоря уж о форме и содержимом надплечно — подкасочного выступа. Но все в пределах допустимого.
— То есть мы по — прежнему в стороне от городской пакости? — уточнил комиссар.
— Да. Надо сказать, нам сказочно повезло — изначально инфицированных удалось отловить в самом начале. А теперь беженцы из Танбранда до нас просто не доходят. Или не знают, или предпочитают оседать в населенных объектах. Так что общая обстановка крайне благоприятная, — медик снова вздохнул. — Насколько это возможно в сложившихся циркумстанциях.
— Чего?
— Обстоятельствах, — пробасил Фаций Лино, переведя неожиданно проявившееся у медика знание высокого готика. Священник кутался в объемную мантию из искусственной, но весьма качественной шерсти, и выглядел уставшим.
— Понятно, — Тамас сложил ладони лодочкой и потер пальцы друг о друга с выражением умеренной удовлетворенности ходом событий. — По Чуме никаких новостей?
— Я кое — как расшифровал сообщение городского мортуса недельной давности, но там текст изначально «побитый», это шифровка, закодированная полицейским ключом, впопыхах и через жо… задницу. И в том, что я смог разобрать, сплошные знаки вопроса. Я бы еще поработал.
— Поработай, — разрешил Тамас. — Но сначала все — таки расскажи, что разобрал. И вообще, с этого надо было начинать!
— Ну, в общем… — медик подергал себя за бороду, словно это могло как — то разогнать ход мыслей. — Примерно так получается…
Он помолчал, еще раз обдумывая шифровку, пока комиссар не многозначительно кашлянул, а священник не буркнул, подтягивая ворот своей накидки едва ли не до крючковатого носа:
— Да не тяни уже сквига за яй… хвост.
— Сквиги относятся к оркоидам, у них нет половых органов и внешних тестикул, кои ты хотел упомянуть, — желчно отозвался Александров. — Ну так вот…
Хирург излагал суть сообщения мортуса как мог, простым и относительно понятным языком, так что его понимал даже Холанн. И рисовалась примерно следующая картина…
Чума, в хаотическом происхождении которой уже никто не сомневался, передавалась, похоже, всеми мыслимыми путями, от прикосновения до воздушно — капельного. Насколько удалось выяснить из опросов личного состава, «нулевой» пациент на Базе номер тринадцать заразился, убив крысу в грузовике с продовольствием из Танбранда. Убил, подивился, что грызун представлял собой, фактически, мешок с костями и кровью, но значения тому не придал — на свое несчастье.
Инкубационный период составлял пять — шесть суток. На первом этапе пораженный чувствовал себя вполне неплохо. В крови содержание вируса было минимально, он укрывался в почках и печени.
Далее, на втором этапе, вирус начинал действовать, стремительно захватывая весь организм, ломая гематоэнцефалический барьер и прокрадываясь в мозг. Быстро выходили из строя органы выделительной системы, кровь заполнялась токсинами. Мортус отмечал что — то насчет «перерождения органов» и «заместительных функций», но невнятно и скупо. Так могло продолжаться еще около недели, без выраженных симптомов, но с очень характерной картиной при анализе крови и мочи. Вскрытие же показывало то, что Александров охарактеризовал для несведущей в медицине аудитории «так ни хрена не бывает и вообще кромешный ужас».
Трагедия заключалась в том, что, будучи фактически живым отстойником токсинов и бурно размножающегося вируса пациент практически никак это не проявлял внешне и как правило даже не чувствовал. Наоборот, у пораженных наблюдался некоторый прилив сил, сопровождаемый эйфорией — зараза буквально истребляла всех «конкурентов», намереваясь править в теле носителя безраздельно. Поэтому, с учетом легкости распространения, надо думать, что к началу эпидемии счет скрытых инфицированных в Танбранде шел уже на тысячи.
А дальше начиналось самое страшное — фаза, названная Александровым «ходячая падаль травит всех вокруг». Звучало, конечно, эмоционально и, пожалуй, несправедливо относительно несчастных больных, которые наверняка не желали себе такого удела. Но в целом достаточно точно.
На этой стадии вирус поражал определенные участки мозга и поднимал температуру тела до сорока градусов и выше. Больного влекло в людные места, тянуло к общению, в том числе и сексуальному. Инфицированный обильно потел и вообще стремился всячески разоблачиться, тем самым увеличивая площадь телесного контакта. Через полтора — два часа после перехода в третью фазу включался еще один механизм распространения инфекции — срабатывал протеолитический токсин, раздражающий кашлевый центр. Инфицированный не только хватал всех, до кого мог добраться потными влажными руками, но и обкашливал их.
Затем болезнь вступала в заключительную стадию, на которой все развивалось стремительно. Начиналось разложение тканей, в течение нескольких минут пациент выкашливал в мелкодисперсном виде собственные легкие с кровью. Мышцы и внутренние органы распадались в кашицеобразную массу, кровь и распавшиеся органы кишели вирусами. Докашливал, собственно, уже труп.