Грэм Макнилл - Лживые боги

Ваддон лишь кивнул, он был поражен тем, что Локен действительно вернулся с полезной находкой. Он с опаской поднял меч за золотую рукоять и поместил его в камеру спектрографа.

– Я ничего не могу обещать, капитан Локен,– сказал Ваддон, – но я сделаю все, что в моих силах, чтобы получить ответы на ваши вопросы.

– Чем скорее это случится, тем лучше. И не говорите никому, что оружие находится у вас.

Ваддон снова кивнул и принялся за работу, а Локен продолжил поиски Кирилла Зиндерманна в архивном отсеке флагманского корабля. Теперь, когда у него появилась цель, чувство беспомощности немного отпустило. Он активно действовал, пытаясь спасти командира, и это придавало смысл существованию и рождало надежду на возвращение в целости и сохранности тела и духа Воителя.

В Архиве, как обычно, царила тишина, но теперь она была напряженной и скорбной. Локен прислушался, пытаясь уловить хоть какие-то звуки, и наконец, разобрал скрип перьевой ручки, доносившийся из-за стеллажа с книгами. Капитан поспешил в ту сторону. Еще не видя, он уже знал, что нашел своего старого наставника. Только Кирилл Зиндерманн мог так интенсивно царапать пером бумагу.

Как и следовало ожидать, Локен обнаружил Зиндерманна сидящим за тем же самым столом, что и в прошлый раз, а приглядевшись внимательнее, он понял, что итератор с того самого дня не покидал своего места. Вокруг стола валялись бутылки из-под воды и разорванные пищевые пакеты, а на изможденном лице Зиндерманна проступила белая щетина.

– Гарвель, – произнес Зиндерманн, не поднимая головы. – Ты вернулся. Воитель умер?

– Нет,– ответил Локен.– По крайней мере, я так думаю. Еще не умер.

Зиндерманн поднял голову. Высоченные стопки книг по обе стороны стола грозили вот-вот обрушиться на пол.

– Ты думаешь?

– Я не видел Воителя с тех пор, как его поместили в апотекарион, – уточнил Локен.

– Тогда почему ты здесь? Уж наверняка не ради лекции о принципах и этике цивилизаций. Что происходит?

– Я не знаю, – признался Локен. – Мне кажется, что-то плохое. Кирилл, мне нужны ваши знания… в эзотерической области.

– Эзотерической? – повторил Зиндерманн, откладывая перо. – Ты меня заинтриговал.

– Члены тайного братства Легиона перенесли тело Воителя на Давин, в храм ложи Змеи. Храм этот называется Дельфос, и они утверждают, что «вечные духи мертвых вещей» способны его вылечить.

– Ложа Змеи, ты сказал? – переспросил Зиндерманн и стал, как будто наугад, выдергивать книги из высившейся перед ним стопки. – Змеи… Становится все интереснее.

– Что это такое?

– Змеи, – повторил Зиндерманн. – С самых первых дней на всех мирах, где люди были склонны к религии, змея всегда почиталась богом. От жарких и влажных джунглей островов Африки до ледяных вод Альбы змеи были объектом преклонения, страха и восхищения в равной мере. Я считаю, что мифология змей, возможно, самая распространенная среди людей.

– А как же она попала на Давин?

– Это объяснить совсем не сложно, – сказал Зиндерманн. – Видишь ли, первоначально мифы не передавались словами или записями, поскольку считалось, что язык не способен передать истину, содержащуюся в историях. Мифы распространяются не словами, Гарвель, а рассказчиками, и где бы ты ни обнаружил людей, не важно, насколько они примитивны и как давно откололись от основной ветви человечества, ты всегда найдешь среди них рассказчиков. Мифы могут быть представлены пантомимами, молитвенными напевами, танцами или песнями, иногда сопровождающимися гипнотическим или наркотическим воздействием. Мифы могут передаваться множеством способов, но в любом случае метод повествования позволяет привлечь в материальный мир созидательную энергию, существующую за пределами нашего сознания, и даже вступить в какие-то отношения с потусторонними силами. Древние люди верили, что мифы создают мосты между физическим и метафизическим мирами.

Зиндерманн перелистнул несколько страниц новой на вид книги в красном кожаном переплете, а потом повернул ее, чтобы Локен мог рассмотреть рисунки.

– Вот, здесь ясно все показано.

Локен взглянул на страницу и увидел изображения обнаженных дикарей, танцующих с длинными шестами, увенчанными змеями, а также извилистые тела и спирали на примитивных гончарных изделиях. На других рисунках были представлены вазы с гигантскими змеями, обвивающими солнце, луну или звезды, тогда как другие лежали, свернувшись, у корней растущих растений или на животах беременных женщин.

– Что это? – спросил Локен.

– Артефакты, собранные в десятках разных миров за время Великого Крестового Похода, – ответил Зиндерманн, тыча пальцем в рисунок. – Разве ты не понимаешь? Гарви, мы носим свои мифы с собой, а не изобретаем их заново.

Зиндерманн перевернул страницу, показал еще несколько изображений.

– Видишь, змея символизирует энергию, спонтанную созидательную энергию… и бессмертие.

– Бессмертие?

– Да, в древние времена люди верили, что способность змеи менять кожу и таким образом возвращать себе молодость делает ее причастной к тайнам смерти и возрождения. Они наблюдали за луной, видели, как убывает и снова растет небесное тело, и его способность возрождаться надолго связалась в их представлениях с жизнетворными ритмами женщин. Луна стала повелительницей двойной тайны – рождения и смерти, а змея стала ее земным двойником.

– Луна… – задумчиво протянул Локен.

– Да, – продолжал Зиндерманн, оказавшийся в своей любимой стихии. – В ранних обрядах инициации, когда претендент должен был изобразить смерть и последующее возрождение, луна становилась его божественной матерью, а змей олицетворял священного отца. Нетрудно догадаться, почему возникла связь между змеями и способностью к исцелению и почему змея стала объектом поклонения.

– И теперь происходит то же самое? – выдохнул Локен. – Обряд инициации?

Зиндерманн пожал плечами:

– Я не могу ответить определенно, Гарви. Мне надо еще многое просмотреть.

– Скажите все! – потребовал Локен. – Я должен услышать все, что вам известно.

Настойчивость Локена несколько озадачила Зиндерманна, и он вытащил из стопки еще несколько книг, стал их перелистывать, а капитан Десятой роты выжидающе навис над столом.

– Да, да, – бормотал итератор, переворачивая основательно потрепанные страницы.– Да, вот оно. Вот как называлась змея на одном из утраченных наречий старой Земли: «нагаш», что, вероятно, означает «догадка». Выходит, что это слово означало несколько разных понятий, в зависимости от этимологического корня.

– Так что же все-таки оно значило? – спросил Локен.