Андрей Ерпылев - Один в поле
— Почему вы плачете, Ваше Величество? — встревожился лейтенант, вынимая из кармана белоснежный платок. — Я чем-то обидел вас?
— Это ничего… — она с благодарностью приняла платок и прижала к лицу, вдыхая запах, его запах. — Я часто плачу в последнее время… Понимаете: перемена обстановки, государственные заботы, свалившиеся мне на голову…
«Какую чушь я несу! — Она готова была отхлестать себя по щекам за глупые и манерные слова, легко срывающиеся с губ. — Скажи ему, что ты любишь его, что дня не можешь прожить без мыслей о нем! Скажи сейчас, или будет поздно!..»
— Меня ведь совсем не готовили к подобному, — щебетала она беззаботно, но слезы все не желали униматься, а комок в горле не исчезал — А тут столько обязанностей, этикет, регламент… Иногда я чувствую себя деревенской дурочкой на дворцовом приеме! Придворные все такие важные, солидные, а я? Я ведь всего-навсего провинциальная учительница музыки… Вы играете на музыкальных инструментах?.. Почему же сложно? Вовсе нет! Хотите, я вас научу?..
Она болтала без умолку, он поддакивал, порой невпопад, и оба чувствовали, что пропасть снова расширяется, унося их друг от друга со скоростью океанской волны. Они еще были рядом, но просто физически ощущали, как падают свинцовыми каплями в пропасть последние мгновения их близости. Вот-вот упадет последняя, и пути их разойдутся навсегда. Она с отчаяньем видела, что в его глазах окончательно пропал интерес, взгляд стал рассеян, расфокусирован.
«Я не интересна ему ничуточки!..»
— Не двигайтесь! — прошептал лейтенант, напряженно глядя Эне через плечо. — Не делайте резких движений, умоляю вас!
«Что? — от изумления слезы высохли. — Что он говорит?»
А он уже отстранял ее мягко в сторону, прятал за собой, заслонял телом.
«Что там такое?»
Она оглянулась и почувствовала, как ноги становятся ватными, словно в дурном сне.
Позади стояла Смерть…
Глава 19
Ар Вану, лучший снайпер императорской охраны, вздохнул и сменил позицию — обстоятельный и аккуратный, он очень не любил суетиться во время работы. Но и с дальнего конца крыши цель не просматривалась: мешало дерево, сквозь крону которого беседка просвечивала отлично, а вот Ее Величество с этим сопливым хлыщом, которому она оказала невиданную честь — аудиенцию с глазу на глаз, — никак. Да и какая это стрельба сквозь крону дерева? Не стальной лист, конечно, но ведь пулю в полете может отклонить даже легкий ветерок, не то что ветка дерева. Стрелять, рискуя задеть августейшую особу, — упаси Мировой Свет!
Снайпер еще раз вздохнул и буркнул в микрофон переговорного устройства:
— Первый! Объект в мертвом пространстве. Как слышно?
Рация хрипнула и ответила недовольным голосом начальника охраны:
— Седьмой! Слышу вас хорошо. Пробовали сменить позицию?
— Первый! Объект закрыт для всех позиций. Прошу передать контроль другому номеру до возобновления визуального контакта.
— Седьмой! Передачу подтверждаю. При смене обстановки жду доклада.
Начальник отключился, а Ар Вану несколько расслабился, не переставая, тем не менее, зорко наблюдать за беседкой.
«Пора подумать об уходе на покой, — мысли эти возникали уже не в первый раз. — Шестой десяток уже… И глаз не тот… Лучше уж сопляков натаскивать — ответственности никакой, а деньги те же…»
* * *Рой впервые видел кошмарное порождение пустыни так близко. Тогда, в дюнах, разглядывать чудовищ, носящихся вокруг их укрытия, было некогда, а после, хотя капитан Кору Гечагу предлагал сводить его в Императорский Зверинец, где пара песчаных кошек содержалась в надежной клетке, как-то не возникло желания.
Желто-серая с бурыми подпалинами, худая, но не производящая впечатления истощенной — сплошные мускулы и сухожилия, ни капли жира — длинноногая тварь приближалась неторопливо и бесшумно, кокетливо ставя одну лапу чуть взахлест другой, словно демонстрирующая свои прелести женщина легкого повеления. Шерсть была короткой, будто щетина, изрядно вытертая на холке, наверное — седалищем карлика. Но сейчас хищница была одна, без наездника.
Молодой человек любил кошек — у Гаалов одно время жил один бело-рыжий увалень, предпочитающий дрыхнуть по двадцать часов в сутки вместо исполнения единственной функции, от него требующейся, — ловить мышей. Но такую огромную видел впервые и далее не представлял раньше, что они могут существовать в природе. Крупные хищники семейства кошачьих раньше, до войны, водились в экзотических странах — в книгах, читанных в детстве, имелись картинки со всякими ларухами, иддлами и тагенами. Однако одно дело картинка — животное, каким бы огромным оно ни было, на бумаге кажется нестрашным, — и совсем другое реальность.
Реальность же, данная Рою в ощущениях, демонстрировала гибкую мускулистую тварь высотой ему чуть ли не по грудь. О длине когтей можно было лишь гадать — до поры эти острейшие ятаганы были аккуратно спрятаны в мягкие пока еще лапки. Лапы, далее лапищи. А вот клыки тварь прятать не считала нужным. Острые, как клинки, длиной в указательный палец белоснежные острия были выставлены напоказ. Широкая пасть будто улыбалась — песчаная кошка самой природой обречена на вечную улыбку, особенно жуткую в приложении к бесстрастным серо-зеленым глазищам с вертикальным зрачком.
— Рой!.. — пискнула императрица, впиваясь побелевшими пальцами в плечо своего рыцаря. — Рой, милый! Давай убежим отсюда… Мы помчимся быстро-быстро…
— Не получится, Ваше Величество. — Лейтенант медленно отступал, прикрывая собой женщину, и его мозг сверлила только одна мысль: «Где же эта проклятая охрана?!» — Вы же видели, как быстро они бегают… К тому же побежать — значит спровоцировать хищника на нападение… А вот если не делать резких движений и смотреть зверю в глаза, — молол он чепуху, боясь, что паника, охватившая Эну, как и любую женщину при виде хищника, выльется в истерический припадок, — то можно выйти победителем из поединка…
Он дорого бы сейчас дал за тот самый трофейный пистолет или даже кортик, но поделать тут было нечего: носить оружие в городской черте Сардубоду строжайше, под страхом смертной казни, запрещалось всем, кроме лиц, облеченных властью: полицейских и военных при исполнении прямых служебных обязанностей. Собственно, и хранить его в любом виде не приветствовалось, оттого и предпочитали горожане запираться на ночь на все замки.
«А что, если попробовать представить Мировой Свет, — мелькнула мысль, показавшаяся выходом — С упырями-голованами это помогло…»
Увы, эффект оказался обратным: в глазах твари мелькнуло на миг нечто вроде непонимания, но в следующее мгновение она уже с диким визгом взвилась в воздух, продемонстрировав, наконец, свое главное оружие — два десятка кривых лезвий.