Алексей Ефимов - Макет мироздания

Айэт осмотрелся — нигде никого не было видно, даже охранников. Он спросил об этом.

— Все, кто делал революцию, сейчас отсыпаются, — с усмешкой сказал Нэйс, — а враги просыпаются, и любая попытка нападения в эти несколько часов может оказаться гибельной. Это место плохо приспособлено для обороны — ты же видел, как легко мы им овладели! Сам Контрольный Центр был построен наспех, хотя и очень давно — нам придется тут все переделать… если у нас будет время.

Нэйс зевнул и потянулся.

— И с чего ты, то есть Организация, начнет? — спросил Айэт.

— Надо создать армию — кроме двадцати тысяч охранников у нас в городе нет никаких вооруженных сил. Этим утром мы объявим о наборе добровольцев.

Айэт вновь промолчал. Стена рассвета быстро приближалась. Массив энергостанции выступил вдруг с пугающей реальностью. Теперь он нестерпимо блестел алой ртутью — казалось, вся эта огромная застывшая масса сейчас хлынет на них. Нэйс снова зевнул.

— Пошли в штаб, — сказал он. — Нам нужно позавтракать.

Через час в зале на втором этаже штаба охраны собрался совет Организации. Айэт тихо устроился в углу. Хотя он ничего не сказал Нэйсу, тот все же привел его сюда. Юноша начал уже опасаться, что его симпатия к нему объясняется куда более простыми причинами — любовью к красивым мальчикам, скажем. О том, как юный герой революции полезен для агитации женских масс, он не думал.

Сейчас Нэйс стоял у исполинской — во всю стену — карты страны, поясняя, в каких ее районах Организация достаточно утвердилась. Айэт с интересом слушал его.

Актала занимала огромный кусок Плоскости — восемь на четырнадцать тысяч миль, огражденный со всех сторон горами. В ней жило полтора миллиарда людей. Нэйс сомневался, что Организация, имеющая меньше миллиона членов, сможет эффективно управлять таким их количеством — особенно, если учесть, что во многих городах и целых областях страны у нее вообще не было сторонников. Члены Совета сами хорошо это понимали и казались растерянными.

Айэт оживился, когда Нэйс заговорил о создании боевых сил — ему вовсе не нравилась война, но он понимал, что изгнание ару необходимо. Нэйс сообщил, что набор добровольцев уже объявлен и идет с большим энтузиазмом — только в столице они могли сформировать миллионную армию, но оружия на ее складах хватало едва на сто тысяч человек. В Тар-Актале был завод по производству автоматов и пистолетов, но, чтобы вооружить всех добровольцев, требовались годы — на это просто не осталось времени. Приходилось надеяться на технику.

Единственной реальной ударной силой Акталы были вертолеты — страна имела больше десяти тысяч однотипных машин с пятисотмильной дальностью полета. В столице работал большой — и единственный — вертолетный завод. Он же делал управляемые ракеты, пригодные к установке на любой вертолет — и на шестьсот они уже были установлены. Таких ракет на военных складах страны оказалось много. Свергнутое ими правительство лишь называло себя миролюбивым. Оно имело больше пяти тысяч автовертолетов и тысячи колесных боевых машин, хотя стационарная система управления позволяла использовать все это лишь в столице и ее окрестностях. Но самым грозным оружием — хотя сейчас им не пользовались — были тяжелые боевые платформы, созданные еще в древности — они напоминали одетые в броню наземные корабли. В легендах говорилось, что Актала имела и более мощные виды оружия — правда, они не сохранились.

Чуть хуже было с военными знаниями — их просто никто не имел. Никто даже не помнил, когда на территории Акталы в последний раз велась война. Хотя во дворце правительства хранилась целая библиотека запрещенных книг, в том числе и военных, их изучение требовало немалого времени. Тем не менее, стратегия была уже ясна — громить базы ару воздушными налетами, пока будут формироваться наземные силы. Совет воспринял это предложение с энтузиазмом — никто, почему-то, не хотел воевать сам. Другое дело — мощное оружие, которое быстро закончит не начатую еще войну. Ару пока не предпринимали никаких враждебных действий, но нападение на них было уже предрешено.

У Айэта не было никаких оснований жалеть ару, но он чувствовал, что война погубит их — ее начали поздно, ару стало уже слишком много. Дорога крови быстрее, чем дорога непротивления могла привести его, Организацию, Акталу и все человечество к гибели.

Существует ли третья дорога, Айэт Тайан не знал.

Помотав головой, Анмай поднялся, опираясь о стену из грубо обтесанного камня. Пол тоже был каменный, но он стоял на каком-то тряпье. Когда он попробовал обойти помещение, рывок цепи не дал ему сделать и двух шагов. Вспомнив свой стремительный полет над просторами неведомого мира Вэру криво усмехнулся. Судя по дикому головокружению, онемению, боли и ломоте во всем теле он получил неслабую контузию и провалялся без сознания несколько часов. Сейчас он мог быть где угодно.

При этой мысли Анмай вздрогнул. А где же его товарищи, корабль? Почему ни они, ни «Астрофайра» не спасли его? Ответ был очень прост — они погибли или разделили его участь. А «Астрофайра»… на ней осталась его матрица, вся его память… за исключением этих вот минут. Гораздо проще будет вырастить ей новое тело, чем разыскивать это — пропавшее, наверняка мертвое. Верить в это не хотелось, но безопасней было предположить худшее. Ему оставалось надеяться лишь на себя.

Он ощупал ошейник — как оказалось, не заклепанный, а запертый на замок, причем, довольно примитивный. Анмай легко открыл бы его, найдись тут хотя бы кусок проволоки. Он обшарил пол, насколько мог дотянуться. Ничего. В бешенстве он попробовал вырвать кольцо из стены, но не смог даже расшатать крепление. Его охватило противное чувство бессилия. Анмай не знал, что с ним хотят сделать, но это подземелье — он чувствовал, что это подземелье, — не обещало ничего хорошего.

Он сел, закрыл глаза, пытаясь успокоиться, прогнать отчаяние и страх. Это удалось ему довольно быстро, но с его сознанием произошла странная вещь — словно не было всех этих лет — или тысячелетий? — и он снова стал мальчиком из приюта-тюрьмы. Тогда его часто били, а потом запирали в таком же темном, тесном, затхлом помещении. Когда ему исполнилось восемь лет, он впервые попытался сбежать оттуда. Его поймали, растянули голым на кровати, на виду у всех детей, и стали бить резиновыми дубинками. Среди смотревших была и Хьютай. Наверно, поэтому он молчал, хотя его спину словно жгли кипятком. Озверевшие охранники избили его до полусмерти, а потом заперли на три дня, без пищи и воды. Эти бесконечные страдания в темноте навсегда остались в его памяти. Тогда он не мог подняться еще несколько дней. Но след оказался глубже, чем он думал — все это вернулось, вся его жизнь словно оказалась сном. Вдруг он с ужасом подумал, что ничего этого — плато Хаос, Файау, Линзы — вообще не было, и он до сих пор сидит в том подвале, в бреду…