Сергей Ковалев - Биотеррор

Не помогло.

Потом хватка ослабла, Данила отпустил ее. Встал. Вытащил из кармана на рукаве куртки круглый пенал вроде сигарного. Но это оказался одноразовый шприц. Данила приложил его к вене на шее, нажал кнопку. Раздалось короткое шипение, и пустой шприц покатился по полу. Данила постоял, безвольно опустив руки. Проскрежетал незнакомым, механическим голосом:

— Все. Кончилось.

Алиса бросила один взгляд на его лицо и, вздрогнув, отвернулась. Данила был даже не бледный, а какой-то серый. Как металлическая болванка.

Их заметили, стоило начать спускаться по лестнице. Данила и не пытался сделать это скрытно. Наоборот — он шагал спокойно, похлопывая ладонью по перилам. На четверку носильщиков и жреца даже не смотрел. А тот, казалось, готов был разорвать их взглядом.

Алисе стало нестерпимо жутко. Сейчас и на них набросятся, повалят, станут топтать, как Виктора. И мерзкий старик перережет им горло серпом.

— Отступник! Ты осмелился… Да не стойте же! Убейте его!

Что случилось с первым из подбежавших мужчин, Алиса не уловила — слишком быстро все произошло. Данила как шел, так и продолжал идти, ни на мгновение не запнувшись. Носильщик остановился, словно налетел на стену, постоял с остекленевшим взглядом, рухнул на колени и завалился на бок.

Второй успел ударить Данилу кулаком в лицо, но в следующее мгновение его шея оказалась в захвате, последовал резкий рывок, хруст… Алиса зажала руками рот, увидев, как бесформенным мешком падает на пол еще одно тело.

Расправы с оставшимися двумя носильщиками она не видела — закрыла глаза и отвернулась. Не могла смотреть. Но слышала удары, короткие вскрики и все тот же тошнотворный хруст. И ничего больше. Это молчаливая казнь пугала ее больше, чем если бы Данила кричал, матерился и угрожал.

Потом она услышала исполненный презрения голос жреца:

— Ты осмелился выйти против сида, ничтожество? Ты, наверное, безумен.

Алиса почувствовала, как пространство вокруг меняется. Воздух словно бы уплотнился, стены зала задрожали. Что-то невидимое, но могущественное шевелилось вокруг. Просыпалось.

— Бесполезно.

До Алисы донесся звук удара, булькающий хрип и пространство вокруг разом успокоилось.

Раздался полный боли голос жреца:

— Я не стану вымаливать пощаду!

Алиса оглянулась.

Данила стоял рядом с алтарем. Жреца он удерживал одной рукой, собрав в кулак изумрудную мантию на шее, так что старику приходилось стоять на цыпочках. В середине мантия была разодрана в клочья, и там виднелось что-то мокрое, темное, от вида чего Алису затошнило.

— Это правильно, — согласился Данила. — Такое не прощают.

— Не тебе меня прощать, ублюдок, — прохрипел жрец. — Отродье богомерзкое.

— Алиса, уходи, — попросил Данила, не оборачиваясь. — Я тебя скоро догоню.

Девушка послушно направилась к выходу. Ее разум оцепенел, онемел, как немеет тело от сильного удара. Мир, в котором до этого момента жила Алиса, осыпался старой фреской с идиллическими картинками. И сквозь трещины на нее обрушивался тянущий черный ужас. Его было много, слишком много, до почти физической боли. Алиса с трудом удерживалась на грани, не позволяя себе закричать, забиться в истерике. Маленькими осторожными шагами она вынесла эту переполненную ужасом чашу из дома, и лишь отойдя метров на десять, упала на землю и сжалась в комочек, жалобно скуля.

Потом она услышала крик. Кричали в доме, протяжно, безнадежно.

Она смогла сесть, посмотрела в сторону дома.

Данила вышел из дома и направился к ней. Лицо его было мрачным, но уже перестало казаться металлической маской.

Подошел, протянул сначала правую руку, потом быстро убрал ее, сменил левой. Алиса заметила, как правая рука страшно блеснула мокрым.

— Вставай, надо спрятаться.

— Ч-что?

— Надо спрятаться. Сейчас здесь станет людно.

Алиса затрясла головой, выдавила:

— Что ты с ним сделал?

Данила наклонился, взял ее за руку. Потянул за собой, помогая встать. Алиса попыталась высвободиться, но силы были неравны, парень, похоже, и не заметил ее попытки.

— Что ты с ним сделал? Убил?

— Ты же слышишь, что нет! — буркнул Данила, продолжая тянуть ее к ближайшему переулку. Крики действительно не умолкали, даже, кажется, стали громче. — Смерть была бы для него слишком легким наказанием. Мгновение боли и все.

— Тогда…

— Я лишил его связи с силами природы.

— Как?

— Не важно. Извини. Сейчас не время читать лекции. В поселке два телепата. Но одна из них — ребенок, а другая — дряхлая старуха. Похоже, этому гаду не удалось достучаться до них. Но сейчас он так орет, что его и без телепатии услышат. Надо спрятаться, пока добрые селяне не прибежали.

Данила оказался прав. Едва они укрылись между забором одного из домов и густыми зарослями боярышника, как на площади показалось несколько человек. Они в нерешительности потоптались перед домом, потом все же вошли. Через пару мгновений один из них выскочил на крыльцо и бросился в переулок, громко вопя на бегу что-то неразборчивое. Но, похоже, односельчане его понимали — люди выбегали изломов и устремлялись на площадь.

Из-за густой листвы было трудно разобрать, что происходит.

Алиса слегка раздвинула ветви.

На площади уже собрался весь поселок, люди сгрудились перед крыльцом, но входить в дом не решались. И Алиса понимала их — таким страданием были наполнены крики, доносившиеся сквозь закрытые двери.

— Самое время вам уйти…

Сердце девушки сжалось в ледяной комочек. Рядом беззвучно колыхнулся воздух, Алиса уловила смазанное движение массивного тела и в следующее мгновение Данила уже стоял в переулке, одной рукой сжимая горло Радмилы, а другую занеся для удара.

— Нет! — невольно вырвалось у Алисы.

Радмила была одной из этих… существ, обрекших на смерть ни в чем не повинную девушку, почти ребенка. Более того, Сашу держали именно в ее доме. Алиса сообразила, что это плач девушки она слышала ночью, думая, что скулит собака. И все же…

— Пожалуйста, хватит! Пожалуйста…

Данила посмотрел на нее тяжелым, сверлящим взглядом, но руку все же опустил. Потом тихо произнес:

— И что с ней тогда делать? Оставлять нельзя — на помощь позовет.

— Не позову, — с трудом выдавила Радмила. — Могла ведь сто раз позвать.

Данила задумался, потом отпустил женщину, но остался стоять в напряженной позе.

— Что тебе надо?

Радмила прокашлялась, потерла горло, на котором проступали следы от пальцев Данилы.

— Я не враг вам… То есть, тебе-то, отступник, конечно, враг. Но не ей. — Радмила указала на Алису. — И раз Мироздание зачем-то приставило тебя к ней, значит так нужно. Не мне с ним спорить. Пойдемте, я провожу вас к дому старейшины. Вы ведь не уйдете без того полицейского?