Виктория Гетто - Чёрное Небо Синего Солнца

— Включить режим воздушной блокады!

Я отдаю эту команду, потому что кластер доносит мне о суете на правительственном аэродроме. Нынешние правители бегут в панике, потому всё пошло совсем не так. Ну-ну. Бегите, родимые. Бегите. Ваши счета давно взломаны и переведены в неизвестном направлении, ваше имущество переписано на случайных людей, и самим вам никуда не скрыться, потому что все ваши дела и делишки обнародуются по телевидению. А народ ещё не разучился верить голубому экрану… Удачи вам. Тем, кто не решился лететь самолётом и бросился к границам на автомобилях и поездах… Можно уходить. Кажется, всё. Из здания парламента вырывается толпа вооружённых людей, бросается к баррикадам. Там молчат, их защитники бросают оружие, поднимают руки, потому из центра города навстречу парламенту валит толпа разъярённых людей, вооружённых чем попало, от бутылок до палок и арматурных прутьев. Осталось последнее дело. Надо разобраться с предателями — правителями… Складываю винтовку, забрасываю её в наспинные крепления. В руках — личный бластер в виде пистолета. Прижимаясь к стенам спускаюсь по лестницам, не обращая особого внимания на суету народа. Подумаешь, кто-нибудь заденет или я кого оттолкну. Сейчас здесь столько народа, что никто ничего не поймёт… Нахожу кабинет, где сидят руководители-изменники. Переключаю защиту в специальный режим проницаемости и прохожу мимо охраны в комнату. Куча телефонов, сейчас бесполезных, рации, еда, минералка, и… Водка. Отмечаете победу? Да нет. Лица у господ больно испуганные и растерянные. Снимаю режим невидимости и проницаемости:

— Добрый день, господа. Я за расчётом по долгам.

Четыре бесшумных выстрела. Потом столько же контрольных. Всё. Думаю, народ разберётся дальше, что ему делать. Границу мы прикроем от вторжения. На какое то время. Во всяком случае, мы собирались здесь пробыть два месяца минимум… Снова включаю все режимы и выхожу из импровизированной мертвецкой. Поднимаюсь наверх, в последний раз смотрю на чадящие костры на мосту и бушующую вокруг Парламента толпу. Пора. Включаю генератор гравитации и исчезаю в небе…

Вваливаюсь в апартаменты, кое-как снимаю с себя сбрую и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не упасть под душем. Когда всё закончилось, навалилась дикая усталость. Всё болит, спину украшает огромный синячище багрового цвета. Именно туда попал осколок. Шиплю от злости, когда тугие струи воды бьют по нему, но делать нечего. Выплываю, в буквальном смысле, поскольку меня просто шатает из стороны в сторону из ванной, кое-как добираюсь до кровати. Плюхаюсь, просто сбросив с себя полотенце, кое-как натягиваю на себя одеяло. Спать… Спать… Спать… Сквозь сон слышу то ли возглас страха, то ли просто всхлипывания, но сил открыть глаз не нахожу. Просто чего-то бурчу под нос, затем снова крепко засыпаю, и открываю глаза спустя сутки. Вот это вырубился! Рывком поднимаюсь на койке, и с меня что-то падает. Автоматическая аптечка! Это ещё кто пожалел бедного человека? Одеваюсь, в теле удивительная лёгкость. Всю усталость словно сняло рукой. Убираю аптечку в шкаф, на перезарядку, сам иду в ванную, где вижу, что от синяка и след простыл. Ну, так… В желудке урчит, поэтому после утреннего туалета бегом в столовую. Заодно узнаю новости. Беру полный поднос мясного, плюхаюсь на своё место и с аппетитом набрасываюсь на ароматное мясо. Вкуснятина! Руки сами орудует ножом и вилкой, а глаза впечатаны в сферу, где идёт прямой репортаж из обеих столиц, время от времени меняясь. Всё как я и думал. Неизвестная помощь, перехват наёмников и диверсантов, толпы народа громят офисы и банки, разносят в клочья дорогие бутики. Дымящаяся воронка на месте американского посольства, весело горит британское. Сиротливо зияет выбитыми стёклами французское и немецкое. Ну а чего вы хотите? Хотя германский особняк пострадал меньше всего. На улицах кого-то бьют, на нескольких телах висят тела в малиновых пиджаках, в дорогих костюмах, превратившихся в лохмотья. Русский бунт, жестокий и беспощадный. Сколько сегодня пострадает народа — не знаю. Но куда меньше, чем через год, когда вспыхнет Первая Кавказская… Да и народом этих назвать сложно. Падальщики, воры, расхитители, лжецы и предатели. Выхватываю знакомую рожу — известный публицист, впрочем, вскоре сошедший со сцены, когда его покровителя вынудили убраться из Федерации. Его бьют. Жестоко и беспощадно. Показывают огромную толпу у Парламента, кто-то там с танка, опять привычка вождей революций, что-то яростно кричит, бурно жестикулируя. Народ взрывается рёвом, потрясает оружием. И откуда что взялось? Ещё большие беспорядки во второй столице. Там вообще… А меня интересует самый главный вопрос — кто теперь возьмёт власть? Предателей я убрал. Но рискнут ли народные командиры показать своё лицо? Кто знает… И это — столицы. А что творится на местах? По картинке со спутников — всё спокойно. Как обычно, провинция выжидает, чем закончится дело. Ну, ребята, будете сидеть на попе ровно, станет ещё хуже… Огромная драка на проспекте Цукермана. Кто с кем — не понять. Совсем нард ума лишился. Перевернули пожарку, бьют стёкла в скорой помощи. Мразь. Ни стыда, ни совести.

— Любуешься?

Рядом пристраивается Василий. Лицо помято, видно, тоже отдыхал. Впрочем, с небольшими перерывами народ начинает собираться. Наступает вторая фаза.

— Не вижу вождей.

— Мы тоже.

Откликаются друзья. Потом Михаил задаёт вопрос:

— Ты пометил?

Киваю, потому что рот набит до отказа. Это было последним делом в Парламенте, рассыпать ро-метки, которые внедрятся в кожу тех, кто защищал здание. Лица вокруг меня светлеют.

— Что будем делать дальше?

Резонный вопрос, и ответ у меня на него один:

— Ждать. Ещё пару дней. Пусть люди успокоятся, посмотрим, кого выдвинут во власть. Прежних мы населению представили, во всей красе. На каждого нашлось такое, за что их и близко не подпустят к рулю. Теперь надо ждать новых вождей.

— А американцы, НАТО?

— Введён режим полной блокады. Остров отслеживает всю активность. И есть первые результаты. За прошедшие сутки уничтожено почти шестнадцать транспортников с наёмниками. Поезда стоят на границе. Пограничникам сброшен приказ не пропускать никого, особенно, иностранцев.

— Янки молчат?

— Пытались дёрнуться. Но тут…

Улыбаюсь во весь рот.

— Короче, у них самый большой авианосец ни с того, ни с сего затонул. Со всем экипажем. И шесть подводных лодок.

Народ тоже улыбается.

— Думаю, намёк понят. Ещё предупредил их президента, что в случае следующих попыток у них взорвётся Йелоустон.

— И они поверили?

Моя улыбка становится ещё шире: