Дэн Абнетт - Пария

В следующую секунду моя левая нога похолодела, а потом – отказалась держать меня. Я рухнула на пол, не в силах пошевелить левой рукой и сгруппироваться, и, кажется, сломала плечо и челюсть, ударившись о край стола.

Я лежала на полу, загребая воздух правой рукой и ногой, тщетно пытаясь заставить работать вторую половину моего тела. Онемение охватило всю левую сторону – от скальпа до пальцев на ноге. Я ослепла на левый глаз и не чувствовала левую половину рта. 

Игрушечные клинки были отравлены. Меня ждала смерть.

Или что-то гораздо хуже.

Тьма окружила меня. Я полностью ослепла. А потом мир перестал существовать.

 Я медленно приходила в себя – ощущение было такое, словно последний миллион лет я провела, вмороженная в древние льды, и теперь потихоньку оттаивала.

Все тело болело, особенно левая рука и левая голень. Пульсирующая боль раскалывала голову.

Я лежала. Лежала на диване, который стоял в углу комнаты с высоким потолком. Я была укрыта покрывалом. На мне по-прежнему было платье Лаурели Ресиди – правда, теперь оно окончательно утратило приличный вид и было покрыто пятнами от красящих порошков.

Это была не коммуна. Я находилась в другом здании. Металлический пол покрывал большой коротковорсовый ковер с набивным рисунком. Стены были каменными. Потолок – тускло-белый, как гипс. В двух стенах были большие окна, в которые падал дневной свет – но они были занавешены шторами из белого муслина, так что с моего дивана я не могла видеть, что делается снаружи.

Некоторое время я лежала тихо и прислушивалась. По звукам, доносившимся снаружи, я поняла, что точно нахожусь в Королеве Мэб. Я находилась в помещении, расположенном довольно высоко – уличный шум доносился снизу – и я слышала раздававшийся с интервалами колокольный звон. Один примечательный набат доносился слева. Звук был низким и медленным – я узнала колокол Святого Ваала у Врат Мытарств, он отличался крайне унылым звучанием и всегда чуть запаздывал, отбивая часы.

Итак, на дворе недавно рассвело, а я лежала находилась в высоком здании в южной части города, восточнее Врат Мытарств; это означало, что, возможно, я находилась где-то к востоку от фактории Фероника и барахольного рынка, расположенного на берегу реки. Там действительно было несколько зданий, подходивших под те параметры, о которых я думала – Университариат Чазопар у Врат Мытарств, Орфеанская Музыкальная школа, Рубрикаторий Тармос, зал Гильдии Достопочтенных Братьев, базилика и миссия Экклезиархии - но ни одно из них не вызывало ассоциаций с тем местом, где пребывала я.

Для пробы я повернула голову, чтобы осмотреть помещение.

Я была не одна. В противоположном углу подлокотник-к-подлокотнику стояли два кресла с высокими спинками. В них сидели две куклы и глядели на меня. Они сидели как обычно маленькие дети сидят на стульях, предназначенных для взрослых – их ножки не свешивались вниз, а лежали на сидениях.

Кукла-девочка тихо сидела на левом кресле. Ее длинное платье было порвано. Ручки лежали на коленях. В них она держала свой шиньон из настоящих человеческих волос. Ее стеклянные глазки были опущены вниз, она не отрываясь смотрела на него, словно не в силах полностью осознать свою потерю. Время от времени она поднимала глаза на меня, но потом вновь переводила их на свою драгоценную прическу. 

Лицо куклы-мальчика по-прежнему было заляпано красной краской. Он точно так же глядел на меня сверкающими стеклянными глазками с алого лица. Его деревянный рот с легким щелчком открылся и снова закрылся. Под моим взглядом он, ерзая, сполз с кресла, спрыгнул на пол, вперевалку протопал к низенькому деревянному комоду, стоящему у противоположной стены рядом с дверью и набрал себе орехов из большой керамической миски, которая красовалась на комоде. Он набил ими карманы своего бархатного сюртука. Потом он проковылял обратно к креслу, забрался на него, уселся и начал доставать орехи один за другим. Не спуская с меня глаз, он раскалывал орехи, стискивая их в своем маленьком кулачке – и закидывал раскрошенные ядрышки в рот. Его нижняя челюсть с негромким щелк-щелк-щелк двигалась в своих деревянных пазах.

Они выглядели довольно пугающе. Полагаю, дело было в том, насколько пронзительными были их немигающие глаза, в постоянной ухмылке у них на личиках при полной безучастности общего выражения. Они были ясноглазыми и улыбающимися – но было видно, что их лица не имеют ничего общего с их настоящими чувствами.

Комната была простой, даже аскетической, а мебель – хотя и хорошего качества – казалась по-настоящему пуританской. Хотя это и казалось маловероятным, я решила, что, из всех мест, о которых я думала, это больше всего напоминает миссию Экклезиархии.

Дверь отворилась. Я сделала вид, что все еще без сознания. Сквозь прикрытые веки я увидела, как в комнату вошел Лупан. Он выглядел измученным и бледным. В руках он нес большую черную кожаную сумку с пряжками. Войдя, он опустил ее на пол, открыл и извлек небольшую металлическую коробку, в которой лежал шприц и несколько стеклянных пузырьков. Он подготовил шприц, заправив его, должно быть, каким-то стимулятором, чтобы пробудить меня к жизни.

- В этом нет нужды, - сообщила я, садясь.

Он подскочил от неожиданности, на секунду уставился на меня немигающим взором, потом – спрятал шприц обратно.

- Вы создали большие проблемы, - сообщил он. Весьма мрачным тоном.

- Правда? Насколько я помню, это не на вас напали в торговом доме. Когда мой наниматель узнает… 

Лупан страдальчески скривился – похоже, он не на шутку устал от этих игр.

- Прошу вас, - произнес он. – Перестаньте притворяться. Почему бы вам не назвать ваше настоящее имя – и мы можем перейти к делу.

- К какому делу? – не поняла я.

- Ваш земной путь окончен, милая барышня, - объявил он. – И только от вас зависит, какой будет ваша, так сказать, загробная жизнь.

- Ну, сидеть здесь и слушать ваши загадки – это определенно не то, чем мне хотелось бы заниматься, - заметила я. – И, если вы так много знаете, господин Лупан – вам, полагаю, известно, что у меня есть друзья, и вы отдаете себе отчет, каким ужасным будет наказание, которое вы понесете, когда окажетесь в их руках.

Я выдержала паузу. И добавила:

- И вы понимаете, что рано или поздно вы окажетесь в их руках. 

В эту минуту он выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание от страха. Он захлопнул себе рот ладонью и посмотрел через плечо – словно кто-то мог подслушивать наш разговор. Я чувствовала, что этим кем-то мог быть не только некто, вошедший в комнату вместе с ним. Я поняла, что он имел в виду и кукол.