Алексей Евтушенко - Отряд

Тьма и камень окружали их со всех сторон. Разговаривать было нельзя, да и как разговаривать, не зная языка друг друга, и солдаты обратились в слух и зрение, пытаясь уловить малейший шум или свет погони.

Время ползло.

Чертовски хотелось курить.

Петр Онищенко и сам не заметил, как его глаза закрылись… и вот он уже сидит на пологом левом бережку родной речки Жерев, что в Житомирской области. Желтоватая от прибрежного леса вода Жерева успокаивающе журчит, журчит… голова Петро клонится к рукам на коленях… В его руках удочка, за спиной – летний веселый лес, полный птичьего гомона, сладких запахов, грибов и ягод. Рыба не клюет. Петро вскидывает голову, обводит затуманенным взором обрывистый правый берег и ясно-синее небо с пушистыми облаками над ним. Голова его опять неумолимо клонится вниз… Что-то толкает в бок, и рядовой Онищенко распахивает глаза.

– Не спи, разведка! – шепчет смутно видимая фигура справа.

Странно… Слова явно не русские, но он их, кажется, понял. И он… Петр внимательно вгляделся в фигуру Майера. И он видит! Пусть нечетко, но различает и сидящего рядом немца (чудеса все-таки: он и мирный немец рядышком!), и каменный свод тоннеля над ним. Он видит свои руки, автомат "ППШ" на груди, две гранаты с длинными ручками на ремне Майера.

– Слухай, – говорит он тихо немцу, – я бачу! Я вижу! – И показывает рукой на свои глаза.

– Да, – отвечает тот шепотом, – я тоже. Зрение приспособилось.

Не все, конечно, но общий смысл сказанного они понимают.

– Boт так дела, – бормочет Майер. – Сам не заметил, как выучил русский.

Далеко-далеко слева мигнул, погас, опять мигнул и медленно разгорелся тусклый огонек. Оба бойца как по команде улеглись на животы, до рези в глазах всматриваясь в черную бесконечность каменного коридора.

Впрочем, бесконечность уже не была черной. Там, в глубине, огонек становился ярче и ярче, и уже было видно, что это не просто огонек, а луч мощного фонаря…

– Это они, – шевельнул вмиг пересохшими губами Майер. – Метров шестьсот ходу. Назад!

Опыт – великое дело.

Грохот и яростный свет раскололи подземную тьму и скалу вместе с тьмой.

Прикрыв руками головы, разведчики некоторое время лежа выжидали, а после осторожно двинулись в сторону завала – уж очень хотелось полюбоваться на дело рук своих, да и убедиться в том, что враг уничтожен или хотя бы отрезан, было необходимо.

Завал получился отменным. Уже метров за пятьдесят в воздухе чувствовалась толовая вонь, и пыль от взорванного камня лезла в нос и глотку.

Майер зажег свечу, и в желтоватом ее свете они с удовольствием оглядели великолепную кучу скальных обломков различной величины, засыпавших тоннель под самый потолок.

– Чистая работа! – восхитился немец.

– Да, – согласился Петр. – Мышь и та… Э! А цэ шо?!

Возле стены, подвернув под себя руки, ничком лежал человек.

Точнее, сварог.

Некоторое время разведчики молча разглядывали неподвижную фигуру в переливчатом комбинезоне и круглом чудном шлеме на голове. Наконец Майер передал свечу Онищенко, наклонился и одним ловким движением перевернул сварога на спину… Слабый свет упал на густые ресницы, чувственный рот и длинные черные пряди волос, выбивающихся из-под шлема. Правой рукой Майер подхватил оказавшийся под фигурой излучатель, а левой неуверенно дотронулся до нежной щеки сварога.

– Тю! – сказал стоящий над ним Онищенко. – Кажись, баба!

Далекий звук взрыва докатился до отряда именно в тот момент, когда они заметили впереди слабый намек на свет.

– Наши взорвали тоннель! – крикнул ефрейтор Карл Хейниц.

– Впереди выход!! – радостно завопил Валерка Стихарь.

Уже через пятнадцать минут солдаты стояли на неширокой каменной террасе и, прикрыв ладонями слезящиеся от яркого дневного света глаза, оглядывали окрестности.

Собственно, оглядывать особенно было нечего – тоннель выходил в глубокое и узкое горное ущелье. Терраса, на которой они сейчас находились, практически отвесно обрывалась вниз метров эдак на пятьдесят прямо в белую от пены реку, несущуюся по ущелью. Выше вздымались все те же отвесные скалы, и только полоса голубого неба над головами и солнце, как раз в этот час заглянувшее в ущелье, убеждали людей в том, что они выбрались-таки наружу из каменного чрева гор.

– Ни фига себе вышли. – Валерка Стихарь наклонился над обрывом и сплюнул в далекую реку. – Как же тут спуститься? Или подняться? – Он задрал вверх вихрастую голову, осматривая скалы.

– Эй, да тут тропка! – замахал рукой отошедший чуть в сторону Кур г. Шнайдер.

Действительно, от террасы, начинаясь чуть ниже ее, вдоль скалы вела узенькая – впору пройти одному человеку – тропинка-карниз.

– Похоже, это единственный путь, – хмыкнул Дитц, внимательно изучая тропу. – Надо вам заметить, что никогда не любил горы, а тем более скалы, несмотря на то, что родился в Дрездене, который, как известно, является столицей так называемой Саксонской Швейцарии… Именно по этой причине меня не взяли в горные егеря – отборные войска вермахта, – он вздохнул.

– Надо дождаться наших солдат, – сказал Велга.

– Здесь?

– По-моему, лучше в пещере. Вдруг они погибли и на нас выскочит погоня?

– Я не слышал выстрелов.

– Я тоже, но у нас говорят: "Береженого бог бережет".

– А не береженого конвой стережет, – добавил Валерка Стихарь.

– Рядовой Стихарь! – В голосе Велги звякнул ме-талл.

– Простите, товарищ лейтенант, это я машинально! У нас в Ростове…

– Отставить разговорчики.

– Есть отставить.

Они вернулись в пещеру.

Тоннель перед выходом значительно расширялся, образуя настоящий зал. По размерам он, конечно, значительно уступал тому, из которого они ушли несколько часов назад, но и здесь хватало укромных уголков и крупных камней для устройства первоклассной засады.

Восемь человек в полном молчании растворились, исчезли в полумраке, слившись с окружавшим их кам-нем. Кто лучше фронтового разведчика может устроить засаду? Только другой, еще лучший разведчик. Ни один, даже самый внимательный глаз не смог бы обнаружить в этом сравнительно небольшом пространстве восемь вооруженных людей, готовых к любым неожиданностям и опасностям.

Привычно замедлилось время.

Впрочем, ждать слишком долго не пришлось.

Сначала они услышали приглушенные голоса, потом шаги, и наконец из черной пасти тоннеля вывалились оба разведчика, вытолкнув перед собой.

– Ой, мама! – не выдержал Валерка Стихарь, выскакивая из-за крупного камня, как чертик из коробки. – Какая девчонка! Это что же, за нами такую погоню послали? А где остальные? Нет, только не говорите мне, что все погибли в засаде, – мое сердце этого не перенесет…