Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Отныне скрепы Первого дома, горе Царя неумирающего…

Все обратились в слух.

– Я не стану рассказывать того, что вы уже знаете, – продолжил маленький жрец. – Я всего лишь хочу прояснить подробности. Ликторы не рождены бессмертными. Им была дарована вечная жизнь, а это не одно и то же. Тысячелетия назад шестнадцать пришли сюда. Восемь адептов и восемь из тех, кого потом назовут первыми рыцарями. Здесь они были вознесены. Те восемь некромантов были первыми после Господа воскрешения, и они понесли его славу по черноте космоса, туда, куда не могли добраться другие. Каждый из них был могущественнее девяти Когорт, действующих воедино. Но даже божественные ликторы могут расстаться с жизнью, несмотря на свою мощь и свои мечи. Так и случилось за минувшие десять тысяч лет. Горе Императора только росло со временем. И лишь сейчас, когда первые восемь достигли заката, он прислушался к своим верным ликторам, которые просят подкрепления.

Он взял чашку чая и покрутил ее в пальцах.

– Вы избраны. Вы рискнете пройти страшное испытание и попытаться занять их место. И это все не гарантировано. Если вы возвыситесь до ликторов или попробуете и не справитесь, милосердный Господь поймет, что просьба оказалась непосильной. Вы – наследники и стражи восьми Домов. Вас ожидают великие дела. Если вы не станете галактикой, не так плохо стать и звездой, и дать Императору знать, что оба вы проходили его великое испытание.

– Или вы все! – добавил маленький жрец с неожиданным энтузиазмом, глядя на близняшек и их надутого рыцаря. – Сообразно обстоятельствам. Рыцари, если ваш адепт окажется не на высоте, значит, вы проиграли. Если не на высоте окажетесь вы, проиграет адепт! А если проиграет один или оба, мы не станем просить вас разрушать свои жизни, выполняя непосильные задачи. Вас не станут принуждать, если вы не сумеете идти дальше, если ошибется один из вас или оба, или если кто-то примет решение остановиться.

Он искательно посмотрел на лица собравшихся, как будто видя их в первый раз. Гидеон слышала, как Харрохак кусает щеку изнутри, как сжимает пальцы на костяных четках.

– Это не паломничество, где вам гарантирована безопасность, – продолжил Учитель. – Вас ждут испытания, возможно, опасные. Вы будете упорно работать и терпеть лишения. Буду откровенен – вы можете даже умереть. Но я не вижу причин не надеяться увидеть восьмерых новых ликторов вместе с их рыцарями. Они унаследуют радость и силу, которые жили десять тысяч лет.

Слова эти упали торжественно и мрачно и исчезли, как вода, уходящая в песок. Даже у Гидеон мурашки побежали по спине.

– Теперь о практической стороне дела, – продолжил он. – Все ваши нужды будут удовлетворены. Каждому будут отведены собственные комнаты и выделены слуги. Места у нас в достатке. Любые комнаты, ни за кем не закрепленные, можно использовать как вам угодно – для занятий или приема гостей. В вашем распоряжении все наши территории и все книги. Мы живем, как кающиеся грешники. Самая простая пища, никаких писем, никаких визитов. Использовать коммуникационную сеть нельзя. Здесь это запрещено. Раз уж вы оказались здесь, вы останетесь здесь, пока мы не отошлем вас домой или пока вы преуспеете в своем деле. Мы надеемся, что вы будете слишком заняты, чтобы скучать или страдать от одиночества.

Вот чего ждет от вас Первый дом.

Все вздохнули разом – по крайней мере, все некроманты и большинство рыцарей. У Харроу побелели костяшки пальцев. Гидеон захотелось плюхнуться в кресло или немного подремать украдкой. Все выражали полную готовность жить по заявленным правилам, а ей при мысли об учении хотелось сдохнуть. Церемония завтрака каждое утро, потом урок со жрецами в течение часа, а потом анализ скелетов, история крови, могильные изыскания, что-то вроде обеда и, наконец, «Двойные кости с доктором Скелеростом». Максимум, на что она могла надеяться, – на «Мечи», «Мечи-2» и «Мечи-3».

– Мы просим, – добавил Учитель, – не открывать запертые двери, не имея на то позволения.

Все ждали. Ничего не происходило. Они смотрели на маленького жреца, он смотрел на них, совершенно спокойно, положив руки на обтянутые белым бедра, лениво улыбаясь. Из слегка прогнившей картинной рамы выскочил гвоздь.

– Вот и все, – сказал Учитель.

Взгляды, загоревшиеся при мысли о «Двойных костях», гасли. Кто-то робко спросил:

– А в чем заключается обучение? Как стать ликтором?

Маленький жрец снова на них посмотрел:

– Лично я не знаю.

Его слова поразили всех, как удар молнии. Казалось, что стало холоднее. Предвкушение «Двойных костей» скончалось и было погребено в забытых катакомбах. Одного взгляда на доброе открытое лицо Учителя хватило, чтобы понять, что он не издевается. Все обалдели от смущения и злости.

– Это вы возвыситесь до ликторов. Не я. Я полагаю, что путь откроется вам без наших указаний. Кто мы такие, чтобы учить первых после Царя неумирающего? – И добавил с улыбкой: – Добро пожаловать в дом Ханаанский.

* * *

Скелет отвел Гидеон и Харроу в крыло, выделенное Девятому дому. Пришлось углубиться в крепость Первого дома и миновать собрание разрушенных скульптур в доме Ханаанском, мертвом громоздком особняке, расплывшемся вокруг. Они проходили комнаты со сводчатыми потолками, залитые зеленым светом – солнце пробивалось сквозь слой водорослей на стеклянных крышках. Видели разбитые окна и окна, исцарапанные солью и ветром, темные арки, за которыми скрывались прогнившие комнаты, где уже нельзя было жить. Друг другу они не говорили вообще ни хрена.

Разве что Гидеон, спустившись в комнату, выглянув в окно и увидев там только бескрайнюю черноту, сказала беззаботно:

– Свет погас.

Харроу посмотрела на нее в первый раз после выхода из шаттла. Глаза сверкали под вуалью, как светлячки, а рот она собрала в кошачью гузку.

– Сито. Эта планета вращается куда быстрее нашей. – Гидеон молчала. – Ночь уже, дурища.

И они снова замолчали.

В темноте Гидеон вдруг почувствовала, насколько она устала. От темноты было не спрятаться, хотя самые светлые закоулки Дрербура были куда темнее самых мрачных теней Первого дома. Их крыло располагалось очень низко, прямо под посадочной площадкой. За огромными окнами мелькали только редкие огни. Стальные столбы, поддерживающие площадку, отбрасывали густые синие тени. Где-то далеко внизу шумело невидимое море. В комнате стояла кровать для Харроу – огромная, завешенная легкими изорванными занавесями – и кровать для Гидеон. Ее поставили в ногах у Харроу, то есть в самое хреновое место на свете. Она сгребла сырое белье и подушки и устроилась перед окном в соседней комнате, оставив мрачную Харроу в спальне, в компании ее мрачных мыслей. Гидеон слишком устала, чтобы смывать краску с лица или