Михаил Ланцов - Смерть Британии! «Царь нам дал приказ»

– Он уже вступил в силу? – спросил Голицын.

– Да. Так что нам в этом плане развязаны руки.

– Не будет ли перегибов на местах? – задумчиво произнес Синельников.

– Пусть лучше будут перегибы. Я считаю, что указ очень даже правильный, и буду ему следовать неукоснительно. Чего и вам рекомендую делать.

– А вы не думаете, что таким образом сами «иваны-законники» будут бороться с конкурентами или нормальными, здоровыми людьми, попавшими в тюрьму случайно?

– Я думаю, что будут. Но страх случайно наказать невиновного не должен, я считаю, останавливать нас в борьбе со злом. В конце концов, подобного от нас просит Его Императорское Величество. – Хорошо, хорошо, – успокоил Казнакова Голицын под усиленное кивание Синельникова. – Вы правы. Думаю, нам тоже нужно последовать этим путем. Но все равно, даже такие драконовские меры в нашем случае не решат всех наших проблем. Когда я смотрю на ту карту, что нам прислали из Москвы, мне дурно становится. Как мы будем осваивать все эти месторождения? Это же огромное количество заводов и разработок! На них уголовниками и китайцами не обойдешься. Да и опасно это делать. Еще дорогущее оборудование испортят. Кроме того, такой подход к производству не оценит Он, – Голицын многозначительно поднял палец. – Вы же знаете, как Его Императорское Величество трепетно относится к квалификации и условиям труда рабочих. Как родных, холит и лелеет. А тут мы со своими уголовниками.

– Вы правы, – кивнул Синельников. – Эти строительные отряды мы сможем использовать только на неквалифицированных тяжелых работах, вроде отсыпания дорожного полотна.

– Самое неприятное во всем этом заключается в том, что выписать несколько тысяч рабочих из Европейской России нам просто не дадут. Там у самих острейший дефицит. И ладно бы – заводы. Так ведь еще и императорские заготовительные предприятия ими комплектуются. Вы же все сами видели отчет. Там сейчас тракторов больше, чем во всех военно-строительных частях, трудящихся в Зауралье.

– Предлагаете ехать на поклон к нашим друзьям-конфедератам?

– Да там тоже все скудно. Кого могли, уже завербовали, остался только всякий шлак или авантюристы. А также те, кто трудится на совместных предприятиях и уже работает на нас.

– Дела… – задумчиво произнес Голицын. – Нужно ставить новые заводы, а у нас нет ни подготовленных людей, ни оборудования. Хорошо хоть разнорабочих теперь нанять можем, благо что в наших трех генерал-губернаторствах уже не так пустынно, как десять лет назад.

– Михаил Михайлович… – покачал головой Казнаков, – разве пятнадцать миллионов на такую огромную территорию – не пустыня?

– Кстати, – всполошился Голицын, – индейцев так и не получилось уломать начать массово переходить в российское гражданство?

– Куда там! – махнул рукой Синельников. – Уехало больше половины из тех, что с трудом утащил с собой Его Императорское Величество, – горько усмехнулся Николай Петрович. – Поехали отвоевывать свою родину, отказавшись от подданства. По последним данным, у нас всего полторы тысячи человек осталось, да и то преимущественно девушек, принявших христианство в связи с бракосочетанием.

– И как идет эта борьба за родину? – улыбнулся Голицын.

– Да никак. Воевать индейцы не умеют совсем. Даже с нормальным оружием. Сколачивают обычные банды вокруг одной-двух тачанок и начинают терроризировать поселение в КША и САСШ. Хорошо хоть эти американцы сами воюют не лучше. В общем – у них там идет неугомонная, вялотекущая мясорубка.

– Вас не тревожат?

– Боятся. Год назад одна банда решила испытать удачу. Так ее положили полностью, а потом еще по округе наши эскадроны лазили, вырезая все, что хоть отдаленно напоминает индейцев, невзирая на пол, возраст и цель визита. Прониклись. Ощутили разницу. Больше не лезут. Боятся. Тем более что мы потихоньку продолжаем комплектовать регулярные полки и проводить учебные сборы среди народного ополчения. Причем не только в землях Российской империи, но и в союзной Калифорнийской республике. Ее два полка рейнджеров очень нам помогают. Благо что искренне ненавидят индейцев. В общем – на границе все спокойно. Но нашим соседям на востоке Северной Америки от этого не лучше.

– Жаль, очень жаль. Это ведь сколько рабочих рук могло появиться! – покачал головой Голицын.

– Да нисколько. Они так воспитаны, что по поведению не лучше бандитов, которые в 1871 году подняли восстание на Северном Кавказе. Работать не умеют, не любят и не хотят учиться. Последние годы – так вообще у них процветает культ воина, который живет с трофеев. Одних постреляли, других приглашать? Упаси господи! – перекрестился Синельников. – Я вообще сейчас стараюсь установить жесткий заслон на границе и не пускаю этих «коренных американцев» дальше пограничных торговых точек. Старую практику оздоровительных центров на Калифорнийском побережье всю искоренил. Там теперь наши моряки поправляют здоровье, а не эти бандиты.

– Николай Петрович, – расстроенно покачал головой Голицын, – мне кажется, вы сгущаете краски.

– Нисколько! Вы с ними постоянно не сталкиваетесь. А у меня все проходит перед глазами. Я ведь много времени провожу на американском побережье, особенно после постройки этой замечательной посыльной яхты-катамарана «Гермес».

– Кстати, как она вам? Я слышал, со стапелей Санкт-Петербургского Императорского судостроительного завода сошел шедевр.

– Да! Это что-то потрясающее! «Гермес» – настолько легкий, маневренный, остойчивый и невероятно быстрый кораблик, что я могу утверждать – в мире другого такого нет. Одна беда – паровые двигатели. Они требуют очень квалифицированного обслуживания.

– Почему?

– Их собирали для этого корабля специально на опытном производстве НИИ Точного машиностроения. Их делали на базе тех, что ставят на дирижабли. Как их там… – Синельников на несколько секунд задумался. – Паровые двигатели высокого давления, замкнутого цикла при малом рабочем теле. Вот! Причем вместо воды в них аммиак. А в качестве топлива выступает сырая нефть. Машинка вышла очень дорогая. Я бы даже сказал – на вес золота. Но столь легкие и маленькие двигатели позволили этот посыльный кораблик разгонять до крейсерской скорости в двадцать пять узлов, при которой запасов топлива хватает на пять тысяч миль. Правда, при его крохотном водоизмещении никакие серьезные грузы возить не получается, но для личных инспекций подходит более чем.

– А максимальная скорость у него какая?

– Признаться, ни разу не разгонялся. Механик утверждает, что при больших скоростях износ машины возрастает вдвое, а не верить ему у меня нет оснований. Да и, знаете ли, мне хватает и того, что катамаран идет со скоростью не ниже двадцати пяти узлов. А при попутном ветре и двигателях, работающих в крейсерском режиме, разгоняется до двадцати семи – двадцати восьми. Форсировать машины мне всегда было как-то боязно. Я и так от Владивостока до любой части наших Североамериканских владений доплываю в среднем за десять суток. Чего же тут жаловаться?