Проклятие дома Грезецких - Тимур Евгеньевич Суворкин

В целом профессор произвел бы на меня весьма хорошее впечатление, но одно мне в нем не понравилось – глаза. И не понравились они мне очень сильно. Спрятанные за золотыми очками, глаза Платона Альбертовича были настороженны и фальшивы, они бегали из стороны в сторону, а в глубине их таилось что-то пакостное, мерзкое.

– Мне уже все доложили. – Хозяин усадьбы мрачно посмотрел на нас и вздохнул. – Безумие какое-то. Цветы, голова срезанная, посылка. Как же это все не вовремя. Совсем не вовремя.

Старший Грезецкий сокрушенно покачал головой и вдруг кинул на нас опасливый взгяляд.

– Нашего брата убили. – Феникс зло посмотрел на хозяина усадьбы.

– Убили, кто же спорит? – Профессор примирительно посмотрел на брата. – Но будем материалистами – Жоржик наш ныне не что иное, как разлагающаяся плоть, а подобным субстанциям людские сожаления ни к чему. А вот я живой. И у меня сейчас каждая минута на счету. – Профессор вновь посмотрел на меня, и опасливость в его взгляде сменилась вызовом. – Итак, меня ждет работа, так что давайте закончим здесь побыстрее. Жду вопросов.

Я покачал головой от такого поведения брата покойного, но свое мнение оставил при себе и задал первый вопрос:

– Расскажите о последнем визите убитого. Он вообще часто у вас бывал?

Платон Альбертович покачал головой:

– Жоржик редко заходил к нам, раз в пару месяцев, не чаще. Мы не были особо дружны – сами понимаете, у нас с ним был разный круг интересов. Жоржик был не только самым младшим из нас, но и самым бесталанным. Я в его возрасте уже имел тридцать государственных патентов на изобретения. Феникс в его возрасте имел двенадцать патентов. – Профессор кинул на брата взгляд, полный покровительства и превосходства. – А Жоржик за свою жизнь не изобретал ничего, кроме множества способов одалживать у меня деньги. Он был настоящим позором для нашего благородного рода.

Профессор поджал губы, я же задал новый вопрос:

– Что происходило за ужином, когда Жоржик был у вас?

Платон Альбертович кинул быстрый предупредительный взгляд на Феникса. Младший брат едва заметно кивнул, и в то же мгновение профессор любезно мне улыбнулся.

– Ничего. Это был обычный ужин, – с расстановкой ответил старший Грезецкий.

– Абсолютно обычный, – подтвердил Феникс и спрятал глаза.

– Мы просто немного выпили, поговорили, а потом, ближе к полуночи, он ушел в заводскую контору. Его там ждал локомобиль, чтобы отвезти в особняк Кротовихиной. – При произнесении этой фамилии ноздри Платона Альбертовича раздулись. На лице на миг проступила острая неприязнь.

– Он ушел пешком? В полночь? Один? – Я внимательно посмотрел на братьев.

– Да это ж Жоржик, – раздраженно пожал плечами Платон Альбертович. – Он когда мадеры перепьет, его всегда на прогулки тянет. Уж сколько раз мы говорили, не стоит ходить ночью по терновому саду – примета плохая. Но нет, он не слушал никогда.

Феникс вмешался:

– Но вообще мистика какая-то. Отсюда до завода с полверсты, не больше. И ведь ночь была бездымная, и луна в небе полная, и фонари на аллее я включил. Жоржик хоть и выпил, но ведь всего три бутылки мадеры в нем было, он на ногах крепко держался. Да и пистолет у него с собой всегда имелся. Он ведь знал: места тут неспокойные, люди порой исчезают.

Платон Альбертович холодно посмотрел на брата:

– Да что ты наговариваешь такое? Все у нас нормально. И люди у нас никогда не исчезали, так, мужики порой с заводов пропадают. А с людьми благородными у нас в Искрорецке никогда неприятностей не случалось. Ни разу.

Я холодно посмотрел на хозяина усадьбы, но продолжил задавать вопросы:

– У кого-то в доме были конфликты с убитым?

Платон Альбертович нахмурился и нехорошо посмотрел на меня:

– На что это вы намекаете? Что мы, представители благородного рода Грезецких, имеем отношение к убийству? Это абсурд! Мы древний дворянский род! Род ученых и изобретателей!

– Историей своей мы восходим к самой княгине Ольге! – поддержал Феникс. – Как среди нас может быть убийца?

– Вы дворянство при Петре получили, – холодно перебил я.

– Так это дворянство, а история нашего рода начинается с самых древних времен. Все знают, как княгиня Ольга сожгла древлян, но кто изобрел для нее легковоспламеняющихся голубей? Конечно же, ее дружинник Неждан Грезецкий!

Я наклонил голову, не понимая, изволил ли Феникс пошутить или он верит в это всерьез.

– Такого не было в учебниках, – попытался вставить я, но Феникса уже понесло:

– Все знают, что Иван Калита собирал дань для Орды, но кто сделал арифмометр, на котором князь вел подсчеты? Конечно же, кузнец Наум Грезецкий!

– Какой арифмометр? Какой кузнец?

– А Иван Грозный? Кто собрал для царя знаменитого потешного робота, известного как Железный мужик? Андрон Грезецкий его собрал! Кстати, именно в честь этого человекоподобных роботов и называют андронами.

Я был вынужден кивнуть:

– Да, вот об этом факте читал, это признаю.

– То-то же! Мы великий род изобретателей и никак не можем быть связаны ни с какими убийствами.

– Да-да, именно. Не можем, – подтвердил Платон Альбертович.

Я отвлекся от Феникса и внимательно посмотрел на бегающие глазки профессора.

– Я никого не обвиняю. Пока что. Это мысли вслух. Но давайте сделаем так. Перед тем как продолжить расспросы, я хочу узнать: у вас есть оранжереи?

– За домом имеются, – откликнулся Феникс. – Еще есть открытые цветники.

– Лилии не несли следов кислотных дождей. Так что нас интересуют лишь оранжереи. Сейчас мы их осмотрим. А после уже договорим.

0101

Оранжерей у Грезецких было целых три: в первой нас встретили персиковые и вишневые деревья, во второй росли ананасы и огурцы. Но зато в третьей, самой большой из всех, нас ожидала удача – здесь под высокими стеклянными сводами находились цветы. Горели огнем гвоздики и маки, тянулись к висящим под потолком лампам мальвы и люпины, вокруг железных колонн, подпирающих чугунные ребра оранжереи, пышно вились гортензии и плетистые розы. Лилии тоже были здесь. Белые и розовые, желтые и красные, оранжевые и тигровые, они занимали весь дальний конец оранжереи.

Я шагнул внутрь. Влажный, спертый воздух пах цветами столь одуряюще, что мне как жителю Петрополиса инстинктивно захотелось надеть респиратор. Несколько раз чихнув, я все же немного попривык к ароматам и вслед за Ариадной прошел к буйным зарослям рыжих лилий.

Мы принялись внимательно осматривать цветы. Вскоре среди них обнаружились стебли со срезами.

Я оглянулся на сопровождающих нас братьев.

– Срезы совсем свежие. Сорт и цвет совпадают с теми, что прислали Галатее Харитоновне.

Платон Альбертович нервно оправил лабораторный халат. Похоже, хозяин усадьбы только сейчас понял всю серьезность ситуации.

– То есть вы предполагаете… – Профессор помедлил, подбирая слова, и, наконец понизив голос, произнес: – …что у меня в усадьбе находится… Убийца?

Ариадна со щелчком улыбнулась и кивнула профессору:

– Удивительно точное и верное логическое построение. Я вижу, свое профессорское звание вы получили не зря.

Хозяин усадьбы промолчал. Удостоив Ариадну тяжелым взглядом, он лишь покрепче сжал медную трость. Моя напарница это, впрочем, совершенно проигнорировала.

Я же, не пожалев брюк, опустился на колени и принялся осматривать клумбу со срезанными цветами. Ариадна последовала моему примеру.