Энн Маккефри - Мятежники Акорны

Один кот запомнился Надари лучше других: гладкое рыжевато-коричневое существо с глубоким горловым мурлыканьем. Возле ушей и хвоста его шерсть имела красноватый оттенок, а палевые глаза, казалось, постоянно были устремлены на совсем еще юную девушку.

— Женщины фелихари пользуются большим влиянием в своем племени, и поскольку боевое искусство этого народа требует не столько силы, сколько ума и умения применять на практике законы физики, они являются весьма умелыми воительницами. Когда племя матери взяло в плен моего будущего отца, мать решила, что он сможет улучшить кровь ее народа, и забеременела от него. В моем мире священный сан вовсе не предусматривает обет безбрачия. Появление на свет первого ребенка — моего старшего брата — стало настоящим праздником, а сам процесс, видимо, настолько понравился папе с мамой, что они решили не останавливаться на этом, поженились, и в результате родилась я.

— Очень романтичная история, — сухо сказал Беккер.

Акорна была уверена, что Надари рассказала далеко не все и о многих вещах по сугубо личным причинам не скажет никогда. Возможно, причины эти носили чисто психологический характер и были связаны с эмоциональными проблемами Надари, о которых упоминал Беккер, когда они летели на Маганос. И несмотря на то что Надари все же разговорилась, Акорне показалось неэтичным давить на нее, чтобы выудить дополнительную информацию. Поэтому она сказала:

— Надари, агрони просил меня раздобыть какие-нибудь сведения относительно макахомианских храмовых котов. Увидев Размазню, он предположил, что они могут иметь какую-то связь с тем видом кошачьих, который существовал на Вилиньяре до нападения кхлеви. Я хотела бы поговорить об этом с кем-нибудь из высших жрецов вашей планеты. Насколько откровенен ваш народ с представителями иных миров? Следует ли мне действовать анонимно или лучше сразу назвать себя и представиться посланником народа линьяри?

Надари подумала, а затем сказала:

— Тебе — впрочем, не только тебе, а всем нам — придется получить разрешение Федерации на посещение городов и любых других населенных пунктов, и в особенности на контакты с любыми представителями наших властей. А поскольку я очень долго отсутствовала, это придется делать даже мне.

— Но не могут же они запретить тебе повидаться с семьей!

— Я далеко не уверена в том, что хоть кто-то из моей семьи до сих пор жив, — ответила Надари. — Моя мать была убита во время нападения банды наемников, которые, впрочем, не имели никакого отношения к народу моего отца. Он тогда отсутствовал, сражаясь на стороне другого макахомианского племени, вовлеченного в кровавую распрю с народом аридими. Мой брат погиб, защищая мать и ее Храм.

Надари вспомнила, как рыжевато-коричневый кот, также получивший глубокую рану в боку, безутешно горевал над телами ее матери и брата, защищая их от любого, кто пытался подойти, а маленькая девочка плакала в кругу смеющихся и пинающих ее врагов, которые, на славу повеселившись, затем увели ее с собой.

— Но позже, когда наемники, убившие их, узнали, кто мой отец, они передали меня ему в обмен на выкуп. Вскоре в одной из битв, случившейся после того, как я попала в плен, он тоже погиб.

В воспоминаниях Надари Акорна увидела текущую кровь, безумный азарт сражений, зияющие раны, раздробленные кости. Она ощутила запах вспотевших в драке тел, почувствовала, как скользит в потных ладонях оружие. Она услышала звон металла и глухие шмякающие звуки, с которыми дубины ударяли в человеческую плоть.

Беккер присвистнул:

— Да уж, нескучная у тебя была жизнь. Неудивительно, что ты не очень-то рвалась домой.

Акорна подметила, что, хотя Беккер уже прекрасно понял мотивы, руководившие поведением Надари, он по-прежнему, пусть осторожно, мягко, но все же продолжал ее прощупывать. Представление о постоянном доме и оседлом образе жизни было для него гораздо более чуждым, нежели для линьяри. Детство, которое он провел в качестве малолетнего раба на одной из ферм Кездета, закончилось после того, как его усыновил Теофил Беккер.

Тот также занимался сбором и переработкой останков космических кораблей, но, кроме того, являлся астрофизиком, помешанным на поисках и исследовании неизвестных доселе складок пространства. Йонас стал его сыном и первым помощником капитана, а «Кондор» с тех пор превратился в его единственный дом, с которым не могла сравниться ни одна планета и уж тем более — город или деревня.

В воспоминаниях Надари джунгли уступили место холмистой местности, по которой скакали всадники, взнуздав существ, напоминавших Предков, но только безрогих. Однако и от лошадей Старой Терры они также чем-то отличались. Люди, сидевшие на их спинах, имели свирепый вид, их лица заросли густой растительностью. А затем вместо них появились безволосые фигуры, одетые в красное, позади которых виднелись домики с плоскими крышами, глядевшими на плоскую равнину. В течение недолгого времени эти места были родным домом для маленькой Надари.

Внезапно в голову Акорны пришла мысль: а вдруг неполадки, случившиеся на «Кондоре» в тот момент, когда он оказался неподалеку от Макахомии, вовсе не случайны? Беккер обращался с Надари весело и с грубоватой добродушностью, но при этом он оставался проницательным, трезвым и практичным человеком, а иногда бывал не менее хитрым, чем даже сам Хафиз. Свалить вину за произошедшее на РК было удобно, поскольку кот вряд ли смог бы опровергнуть обвинения в свой адрес, по крайней мере словесно.

— Дело не только в этом, — проговорила Надари в ответ на реплику Беккера. — Когда у тебя нет семьи, когда ты ходишь в прислужницах, ты становишься орудием в руках правящих жрецов. Некоторые из них — действительно честные, по-настоящему святые люди, другие же занимают высокое положение лишь благодаря своему влиянию, семейным связям или непреодолимому желанию править другими. Но в полной мере доверять можно только храмовым котам, — продолжала она, глядя на РК, который закрыл глаза и блаженно мурлыкал. — Потому что они предельно честны в своих инстинктах, суждениях и умеют разбираться в том, что к чему. Они охраняют Храмы, послушников, жрецов и простых людей — особенно тех, к которым они благосклонны. Вне Храмов они нападают лишь в двух случаях: либо от голода, либо защищаясь. Когда кто-то из них оказывается ранен или убит, это становится настоящей трагедией, даже если подобное случилось по их вине.

Надари умолкла, вернувшись мыслями к раненому рыжевато-коричневому коту с красными отметинами на шерсти, умиравшему рядом с телами ее матери и брата, на которых падали тяжелые дождевые капли.