Владимир Васильев - Прятки на осевой

Как раз начало светать. Кромешная тьма ночной Зоны медленно разбавлялась серыми, постепенно светлеющими сумерками. В Зоне начинался новый день.

— Ну, пошли. — Псих кашлянул и как ни в чем не бывало встал во весь рост. — Раньше управимся, моложе дембельнемся.

Кексу захотелось взвыть от досады, но он, конечно же, сдержался.

— Куда?!! — прошипел он. — Стоять!!!

Псих замер с поднятой ногой и в этом положении умудрился обернуться.

— Чего? — недоуменно спросил Псих.

— Это Зона, придурок! — Кекс прилагал неимоверные усилия, чтобы шептать, а не орать на всю округу. — Тут не бульвар с девками голожопыми! Тут надо сначала глядеть, куда ступаешь!

— Так я глядел, — по-прежнему недоуменно сказал Псих и без всякой команды встал на обе ноги.

Кекс закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Потом открыл, уже слегка успокоившись. Псих все так же торчал пугалом на самом краю буферной полосы.

— Ложись, не отсвечивай, — тоскливо пробурчал Кекс и оживил ПДА. Звук, разумеется, был загодя выключен, вибрация оставлена.

Как ни странно, Псих залег. Не скажешь, что мгновенно, но, в общем, довольно умело, быстро и бесшумно.

Первым делом Кекс глянул, нет ли сообщений, — не было. Потом принялся сканировать местность. В целом впереди было совершенно чисто, только очень далеко впереди и левее обнаружилась издыхающая старая карусель. По большому счету, неосторожно стартовавшему Психу ничего и не угрожало, но кто ж мог с уверенностью сказать это заранее?

Да и вообще с уверенностью в Зоне обычно плохо: нет ее никогда.

Рассвело настолько, что уже можно было рассмотреть прилегающие окрестности. Однако Кекс и так знал, что сразу за вторым блокпостом открывается чистое поле; справа остаются полуразвалившиеся коровники, а впереди, за полем, торчат, будто диковинные грибы, три водонапорные башни и несколько небольших строений около них. Когда-то там располагались насосная станция, бытовка для работников и будка дежурного. Теперь это были унылые бетонные коробки с выбитыми стеклами и прохудившейся кровлей, тем не менее годные для вынужденной отсидки.

— Нам ведь на Янтарь, правильно? — полуутвердительно произнес Кекс. — Значит, по-любому в ту сторону. Батон, вперед; потом ты (взгляд на Психа), а я замыкающим. И попробуй только пикнуть поперек, с-сталкер хренов! Аннигилирую!

Кекс не успел придумать — как поступит, если вдруг Псих упрется. Но Псих, похоже, был покладистый малый, совершенно не склонный к спорам и пререканиям. Кексу показалось, что он даже и не подумал огорчаться, а ведь по сталкерским меркам Кекс осадил его довольно бесцеремонно. Попробовал бы Кекс так поступить, скажем, с Басмачом! Все, на выходе смело можно было бы ставить крест, потому что с этого момента Басмач думал бы не о цели выхода, а о том, как половчее наехать на Кекса.

С другой стороны — будь на месте Психа Басмач, Кекс и вел бы себя иначе. На Басмача не больно-то поорешь, пусть и шепотом, да и не подчинится Басмач, сколько на него не ори. Не та натура.

А Псих отнесся к словам Кекса с полным равнодушием: хочешь вести — веди, хочешь командовать — командуй. Мол, главное, что на Янтарь действительно туда, через поле к башням-грибам.

«Ну и славно, — подумал Кекс, окончательно успокаиваясь. — Может, он и псих, но, к счастью, не буйный. И послушненький».

Батон уже встал и ждал указаний.

— Левая башня, — задал ориентир Кекс. — И не спеши, Батон, коротким. Двигай!

Батон мягко, неспешно и настороженно зашагал вперед, словно кошка по незнакомому двору. Псих сунулся было за ним, но Кекс велел чуть обождать и идти метрах в десяти позади.

Так и миновали поле, без сюрпризов и фокусов.

Шагов за полста до остатков совершенно истлевшей от ржи сетчатой ограды Кекс дал знак Батону остановиться и присесть на корточки, а сам снова взялся за ПДА.

Выспаться Сиверцеву толком не дали. Он кое-как приплелся в общагу из бара, сомнамбулически почистил зубы над древним эмалированным умывальником, свалился в койку и забылся, но скоро кто-то принялся настырно ломиться в дверь. Сначала Сиверцев решил, что уже вечер и это вернулся с работы Пашка, потом взглянул на часы и осознал: вряд ли это Пашка, рано, только полтретьего. Значит, проспал Сиверцев часа два, не больше.

— Иду, иду, — просипел Сиверцев со сна и закашлялся. — Кхе-кхе! Кого там черт принес?

За дверью некоторое время было тихо, Сиверцев даже решил, что загадочный посетитель ушел, но вскоре стук возобновился. Бухали увесисто, то ли кулаком, то ли вообще ногой. И никаких тебе воплей: «Открывай, сволочь!» — а подобное в общаге, надо сказать, вовсе не считалось редкостью.

Тапочки у кровати сначала не хотели нашариваться, потом упорно не желали надеваться, а когда Сиверцев все же сломил их молчаливое сопротивление и наконец встал с койки, на первом же шагу он споткнулся о снятые и брошенные где попало ботинки.

Грохот зафутболенных ботинок и буханье в дверь слились в единую драм-сессию.

Сиверцев наконец-то добрался до выхода, повернул ключ в замке и отворил несчастную дверь, попутно набрав воздуху в легкие и приготовившись без затей наорать на неведомого гостя. Однако узрев этого самого гостя, Сиверцев за несколько секунд сдулся, будто отпущенный в небо воздушный шарик, которому забыли перевязать горлышко.

Гость был на голову выше Сиверцева и вдвое шире. Одет он был в необъятную пару свободного покроя, но имеющую при этом весьма строгий вид, и начищенные до блеска штиблеты с квадратными носами. Нижняя челюсть гостя тоже имела отчетливо квадратные очертания; стрижка коротким ежиком довершала картину. Глаза и нос на этом лице как-то терялись. Если бы на госте случились ещё темные очки, Сиверцев точно ощутил бы себя провалившимся в телебоевик.

— Одевайся, наука, — протянул громила вполне мирно, даже можно сказать, добродушно. — Босс с тобой потолковать хочет.

— Какой босс? — Сиверцев растерялся и оттого начал злиться на себя.

— Главный, — все так же миролюбиво пояснил гость. — Давай, давай, шевели арматурой!

Громила втиснулся в дверной проем и легонько подтолкнул Сиверцева к стулу с одеждой.

И попробуй тут возрази…

В коридоре Сиверцев притормозил у нужной двери.

— Я это, — виновато сказал он громиле, — в сортир…

И сунулся в дверь.

— Погоди, — громила без усилий остановил его, поймав двумя пальцами за рукав, отодвинул с дороги и вошел первым. Окинул взглядом помещение, заглянул во все отсеки и мотнул головой — давай, мол.

«Ну и ну, — думал Сиверцев, журча со сна. — Точно как в кино. Во что ж это я вляпался?».