Игорь Негатин - Лишнее золото. Без права на выбор

— Я старый и больной человек! Меня девушки не любят, — проскрипел Карим и ехидно кивнул в мою сторону.

— Чего? — Проходя мимо него, я перевернул обложку книги. — Что это у тебя? Ясно… Уже должен был выучить эту книгу наизусть. Сколько тебя помню, только ее и читаешь. Или знакомые буквы разыскиваешь?

— Вы жалкий, ничтожный человек, — парирует Шайя и снова утыкается в книгу.

Из темноты доносились шум прибоя и соленый запах моря, перемешанный с ароматом трав. Я поднял голову, вдохнул полной грудью и посмотрел на звезды. Их в этом мире много. Все небо усыпано. Правда, по уверению Джека, ни одного знакомого созвездия никто так и не нашел.

В окне Чамберса горит мягкий свет. Настольная лампа с матерчатым абажуром бордового цвета. Единственная вещь, которая осталась у него из Старого мира. Не знаю: наверное, с ней связаны какие-то воспоминания — он очень бережно к ней относится. У него даже взгляд меняется, когда он, задумавшись, смотрит на нее. Еще один осколок прошлой жизни.

Вагончик такой же, как и у нас. Живут вдвоем с Биллом Тернером. Два человека — а свободного места меньше. Все завалено какими-то чехлами, папками, коробками, свертками… Одним словом — обычный гражданский бардак.

Несколько минут мы болтали о каких-то пустяках, прошлись по списку запланированных работ и прикинули объем оставшихся. Закончили писать. Прочитали. Выругались. Вычеркнули из написанного три пункта и добавили четыре. Немного подумали. Вычеркнули два. Добавили еще пять. Махнули рукой и закурили.

— Кстати, Джек, давно хотел спросить. Что за аббревиатура такая? Имею в виду код нашей поисковой партии.

— JCH-10? По имени руководителя и количеству выходов «в поле». Они изначально привязываются к начальнику. Джек Чамберс, десятая партия, — он провел рукой в воздухе, словно написал имя на стене, — просто и понятно.

— Интересный подход. В чем смысл?

— Сразу видно, чего ждать. Чем выше номер, тем больше шансов на успех. Поэтому и финансирование у нас лучше, чем у некоторых моих коллег. Опыт, как говорит один мой знакомый, не пропьешь.

— Так у тебя, можно сказать, юбилейный выход? Поздравляю! Я надеюсь, что нас будут провожать с оркестром? Прощальный ужин, торжественный парад и напутственные слова начальства? Представляю себе эту картину. Кто-нибудь из местного руководства выйдет на трибуну, наспех сколоченную из пустых консервных ящиков, и толкнет речь: «Мальчики! Мои дорогие мальчики! Сегодня вы отправляетесь в трудный и опасный поход. Но я верю в вас! Верю, горжусь и завидую вашим судьбам…»

— Не паясничай, Поль!

— Уже перестал. Сука…

— Что?!

— Да так, вспомнил одного маразматика из министерства обороны Франции. Примерно так и говорил. Однажды нас выстроили на плацу, чтобы старый болван смог поупражняться в красноречии. Долго говорил. Жара стояла адская! Думали, еще немного — и наш Второй парашютно-десантный в полном составе превратится в хамон. А этот паскуда все говорил и говорил… Надо заметить, что мысли излагал складно. Так проникновенно, что я стоял и ждал, когда же эта падла пустит слезу умиления. Некоторые новобранцы смотрели на него как на божество — горящими от восхищения глазами. Они уже видели ордена, медали, сержантский галун и женщин, бросающих им под ноги букеты цветов.

— А что было потом? — Чамберс отложил карандаш в сторону и посмотрел на меня.

— Потом нашу вторую роту закинули в такое дерьмо, что живые позавидовали мертвым. И большинство этих молодых юношей вернулись домой в цинковых гробах. Романтики всегда погибают первыми.

— Можно вопрос?

— Валяй.

— Почему ты не стал офицером, Поль? Ведь у тебя французское гражданство. Тебе не надо было воевать, чтобы получить заветный паспорт.

— Я собирался. В тот день, когда должен был уехать учиться, мой взвод отправляли в командировку. Подумал, что это как-то… не по-товарищески — оставить парней в этот момент. Там меня тяжело ранили. Карим вытащил. При этом сам получил пулю в предплечье, но меня не бросил, вынес. Потом я долго валялся в госпитале. И закрутилось, завертелось. Курс реабилитации… еще одна командировка… еще одно ранение… Ладно, забудь, — отмахнулся я. — Не знаю, что на меня нашло. Иногда воспоминания приходят не вовремя. Как незваные гости к ужину. Кстати, а тебе идет.

— Что именно?

— Ты и Рино. — Я кивнул на рысенка, который развалился на коленях у Чамберса. — Вы вместе хорошо смотритесь. Седовласый, овеянный легендами походник и дикий зверь Нового мира. Особенно когда ты ему пузо чешешь.

— Брось, — он выглядел немного смущенным, — этот ворюга сам ко мне приперся. Ходит, понимаешь, где ему вздумается. Вот, чтобы не влез куда-нибудь, взял на колени, мерзавца эдакого. Убежит еще — вы же весь Порто-Франко на уши поставите!

Джек провел рукой по голове малыша Рино. Тот довольно заурчал и уткнулся мордой в ладонь. Идиллия…

— Черт побери, — я вытащил сигарету, — все при деле, кроме старика Поля. Джек, скажи одну вещь…

— В чем смысл жизни?

— Нет, гораздо серьезнее. Когда мы наконец отправимся в путь? Не скажу, что мне здесь не нравится, но…

— Скоро, — задумчиво кивнул Чамберс, поглаживая рысенка, — очень скоро. Послезавтра возвращается Тернер. Вместе с ним приезжают новые сотрудники. Он вчера прислал мне телеграмму и пачку досье. Хочешь взглянуть?

— Досье на будущих коллег? Уговорил; давай свою пачку. — Я потушил в переполненной пепельнице окурок.

— Тебе, между прочим, интересоваться такими вещами по долгу службы положено!

— Уже покраснел. От стыда. Почитаю. Иначе сдохну от скуки.

— Тогда иди и читай, — он подал мне толстую папку, — дай с бумагами разобраться. Пока уедем, с меня орденские финансисты три шкуры спустят! То у них здесь не сходится, то у них там не проходит. Ладно; иди, Поль! И кота своего забери! — подал голос Джек, когда я уже подходил к двери.

— Зачем? Вы просто созданы друг для друга.

— Я тебе говорю, Поль, он сам пришел…

— Конечно, сам! Кстати, Легенда, если ты хочешь выглядеть эдаким суровым парнем, то дело, конечно, твое. Но в этом случае надо убрать миску с консервированным мясом, — я ухмыльнулся и кивнул в сторону письменного стола, — которую, как понимаю, ты держишь специально для этого ушастого обжоры.

5 год по летоисчислению Нового мира.

Ангар № 39, Порто-Франко.

Сны бывают разными. Иногда они возвращают тебе то, что затерялось в далеком прошлом. Вместе с воспоминаниями, болью и глупыми мыслями. А иногда — странными, которым даже Фрейд не придумает путного объяснения. Как сейчас. Вот скажите: при чем здесь дизельный генератор?