Андрей Посняков - Принц воров
Артисты… Что уж говорить. В кино снимаются, прямо вот здесь, у них, можно сказать – в кондовой российской глуши.
– Можно подумать, ты у нас дома на них не насмотрелся!
– Да у нас-то они все время пьяные и смешные, а там… на воле – совсем другие. Как настоящие древние воины!
– Ишь ты – на воле, – Александр ухмыльнулся и, состроив грозное лицо – которого сынишка ничуточки не испугался, – махнул рукой. – Ладно, беги. Смотри только к ужину не опаздывай, а потом сразу – спать. Завтра в школу вставать рано.
– Папа, ну я ж никогда не просплю, ну, ни на маленечко…
– Знаю я твое маленечко!
– Папа, а завтра меня кто в школу повезет – мама или ты?
Саша почесал голову – здоровый тридцатипятилетний мужик, кареглазый шатен, мускулистый, но не без шарма – еще не совсем закондовел в деревне-то… да уж, с такой женой закондовеешь – Катерина, супружница, заочно училась на третьем курсе филфака, так что слова «категорический императив», «либидо» и «осевое время» звучали в доме ничуть не реже, чем термины, применяющиеся в среде рыболовов, охотников и владельцев небольших пилорам – четыре (уже четыре!) из которых принадлежали семейному сообществу – Саше с Катериной, да вот Мишке и еще младшенькому, трехлетнему Коленьке. Три пилорамы – они вообще-то и раньше Кате принадлежали, сначала папеньке ее, потом уж – и ей. Лет двадцать было, когда отец умер – уж пришлось научиться с мужиками управляться, наезды отбивать и все такое прочее, так что не простая женщина была Катерина, из тех, про кого говорят – сами себя сделали. Цену себе знала, непрестанно училась, замуж вышла по любви, и вот – двух пацанов уже родила, старшенький, Мишка, уже во второй класс пошел – с шести лет в школу отдали, в хорошую гимназию, в райцентре, каждый день туда и возили сынишку – полтора десятка верст – не расстояние, тем более – по асфальтированному шоссе. Увозил обычно Александр, а назад привозила Катя, поздно, часов в шесть – Мишка на многие кружки-секции записан был. Статью и глазами старшенький в отца пошел, а лицом – в мать, младший же, Колька, получился – вылитая матушка, волосы темненькие, а глаза такие же, как у мамы – сияюще-голубые. Катерина, вообще-то, девочку хотела, но уж что родилось, то и родилось – Сашка тайно радовался: будет с кем на охоту-рыбалку ходить, да на кого все нажитое оставить – пилорамы, рыбоводную ферму, столовую… Еще два «пазика» планировали прикупить – пустить по деревням до райцентра… но это пока только в планах было.
– Я отвезу, наверное.
– Мама просила, чтоб ты не забыл дедушке Пете змеиного яду купить.
– Какого еще яду?
– Ну, мази. И еще «Найз», таблетки такие.
– Да знаю я, что таблетки.
Дедушка Петя это вообще-то был Катин дядюшка, человек уважаемый, тракторист, уже, конечно, на пенсии. Маялся артрозом, сердечный, и какие только средства не пробовал – до яда змеиного вот дошел.
– Да не забуду… А ты – напомни.
– Ла-адно. Так я побегу?
– Давай.
Мишка убежал, и Александр, посмотрев в окно, поднялся на второй этаж, в спальню – младшенький, Колька, что-то приболел, капризничал, и Катерина едва его усыпила. Вот и сейчас обернулась на скрип двери, цыкнула:
– Тсс! Осторожней, разбудишь. Что, опять артисты сегодня в гости придут?
– Не, сегодня к ним. Мишке завтра в школу вставать, да и вообще… негоже парней к пьянству сызмала приучать – нечего им тут рассматривать.
– Да они и не смотрят…
– Ага! Только так туда-сюда шлындают – папа, можно то, можно это… Пусть уж сегодня спокойно поспят. А мы с тобой – в гости.
– Да уж, в гости, – хмыкнула Катерина. – Это через дорогу-то?
Киношники жили рядом, в особнячке Сашиного соседа, нового русского человечка Пашки Домушкина, в иных узких кругах откликающегося на прозвище «Домкрат». Пашка, конечно, тот еще был фрукт, но больше на людях, этак прикидывался героем популярных анекдотов – тупым и наглым – на самом-то деле был куда как сложнее, умней, образованнее… сын у него, кстати, во Франции учился… или в Англии. Поначалу-то, когда Паша Домкрат только-только тут – на берегу озера – землю купил, конечно, конфликтовали, не без этого, но потом ничего, подружились даже. После таких невероятных событий, что никому и не расскажешь-то на полном серьезе, кроме вот родной женушки да французов, из которых некоторые – и вообще африканцы. Ой, много чего было… страшно вспомнить!
– О чем задумался, милый? – Катерина ласково провела мужу по волосам.
В голубом коротком халатике, съехавшем с правого плеча, выглядела она весьма соблазнительно. Александр не стал сопротивляться вдруг охватившему его желанию, поцеловав жену в губы, нежно погладил по плечу, стащил халатик пониже, обнажив грудь.
– Тихо ты, Коленьку разбудишь. Только ведь уснул.
Катерина поспешно запахнула халат, и Саша тихонько засмеялся:
– Пошли-ка, милая, в библиотеку, книжки новые тебе покажу.
Библиотеку они недавно придумали – выделили обширную комнату на втором этаже: полки Александр лично – под антиквариат – сделал, письменный стол в городе, в комиссионке, купил – отличный стол, двухтумбовый, с зеленым сукном и небольшими перильцами – наверняка лет сто пятьдесят назад стоял в каком-нибудь присутствии под портретом государя императора.
Отлично все оборудовали, Саша сюда еще и кожаный диван прикупил, тяжелый – как слон – с мужиками едва затащили. Вот на этот-то диван Александр и повалил супружницу, халатик на ней расстегивая плотоядно… одна пуговичка – колено соблазнительно сверкнуло… вторая – бедро… пупок… грудь… А теперь – и поцеловать ласково… в грудь, в животик…
– Ах, милый… Я думала – и вправду – книжки новые показать позвал…
И все… и уже больше никто ничего не говорил, и лишь…
– Папа! Мама! Где вы?
Вот, блин… едва ведь успели друг другом насладиться, и на тебе! Да что говорить – такова уж родительская доля, пока дети маленькие, так и будет – сексом с родной супругой заняться – все равно, что пирог вкусный в хлебной лавке украсть – вкусно-то оно вкусно, да ведь как бы не поймали!
– А-а-а, вот вы где!
Саша едва успел рубаху на плечи набросить:
– Чего тебе, Мишка? Что, артисты разонравились?
– Да не разонравились, просто они тебя зовут. Ну, дядя Леша и главный ихний. Мама, ты что смеешься-то?
– «Дядя Леша», – уже не сдерживалась Катерина. – Это Алексей Стрепов, я так понимаю? А «главный» – Максим Александрович, режиссер.
– Ну да, ну да, – Александр покачал головой. – Саныч. Так чего они, Мишка, зовут-то?
– А, не знаю. Просто попросили позвать, вот я и сбегал. Мама, а можно мне с ребятами на озеро, кораблики пускать?