Олег Петров - Один Из Шестнадцати

Иван подключился к своим источникам и расположил несколько картинок перед своим мысленным полем зрения. Вот и адмирал Дорман! Попасть на пресс-конференцию он, скорее всего, смог благодаря телевизионщикам из ABC, и теперь наблюдал действо с самой выгодной точки, фактически, с первого ряда. Проныра, что тут скажешь! И сейчас он смотрит не в президиум, а все больше по сторонам. Незаметно так поглядывает, не привлекая к себе внимание и не пялясь, но взгляд у старика цепкий, а глаз весьма острый. Так кого же он высматривает?

Переключившись на другую камеру, Иван безошибочно понял, кого так внимательно разглядывал Дорман. Вот он, высоченный здоровяк у дальней стены, выделяется над морем голов, как какой-нибудь утес над прибрежной бухтой. Только кружащих над ним чаек не хватает… Вэю Тьяо действительно нужно получше маскироваться…

«Не облажайся, Шепард», — сказал он сам себе перед посадкой в капсулу. У астронавтов в ходу была шутка о том, что «Меркурий» на себя надевают, а не входят в него, настолько кораблик получился крохотным. Меньше любого истребителя, уж это точно, а их 35-летний Алан Шепард, один из опытнейших летчиков страны, видел немало. С другой стороны, сама по себе, без массивной серебристой колонны «Тора» эта кроха никуда не полетит, разве что вниз. Он уже давно лежал в своем ложементе, терпеливо игнорируя возню ассистентов, затягивающих и перепроверяющих ремни и внимательно, просто на всякий случай, еще раз просматривал «шпаргалки». Ничего не забыто, все в норме, осталось еще немного подождать.

В какой-то момент он даже задремал, хоть и всего на пяток минут. Приснилась ему Луиза (жена — прим авт.), по крайней мере, он был уверен, что это она, но уж больно в непривычном обличье.

— У тебя прекрасный корабль, Шепард, — сказала она с улыбкой, разглядывая стайки экзотических рыбок в длиннющем настенном аквариуме, и свет от ярких ламп переливался на ее коже цвета морской лазури, а голубые глаза так и сияли. — И команда самая лучшая. Жаль, что я не могу лететь с вами…

Он открыл глаза, а в ушах еще звучала, удивительная, нигде не слышанная музыка. Шепард, мысленно смакуя остатки сна, бегло осмотрел приборы и проверил время. Люк закрыт, герметичность проверена, заправка ракеты закончилась. Скоро летим!

— Свобода-7, Капком, — прохрипел наушник голосом Дика Слейтона, после чего слышимость немного улучшилась. — Дай вольтаж, Хосе.[49]

— Это Седьмой, Бастер,[50] — отозвался Шепард. — На главной 24, на резервной 29. Все в норме.

А это уже финишная прямая. Доклады шли в установленном порядке, без суеты. Еще до того, как пошел отсчет, Шепард буквально кожей почувствовал, как начал раскручиваться турбонасос двигателя, и только потом появился глухой рев и вибрация. Слейтон начал транслировать отсчет секунд:

— Пять, четыре, три, два, один, подъем!

Ракета слегка вздрогнула — это оторвались кабель-разъемы, а рев заглушил все прочие звуки.

— Подъем, и часы пошли! — почти выкрикнул Шепард, чувствуя, как наваливается тяжесть ускорения. Перегрузка была вполне терпимая, даже комфортная, меньше «двоечки», тренированный летчик ее ощущал, но не более того.

— Это седьмой! — чуть громче, чем надо, доложил он. — Топливо в норме, перегрузка один и восемь, давление 14, кислород в норме!

— Понял, Седьмой! — голос Слейтона звучал эйфорично. — Все выглядит хорошо!

— Все в норме, все окей! — еще раз повторил Шепард, стараясь говорить спокойно и убедительно. Ракета продолжала тянуть(а точнее, толкать) «Меркурий» вверх, и перегрузка нарастала, превысив «тройку». Трясло тоже довольно крепко, словно по проселку летишь во весь опор, не снижая скорости.

Прошли разворот по вращению, миновали зону максимального скоростного напора. И когда ракета, казалось бы, мертвой хваткой вцепилась в назначенную ей траекторию, тогда и случилось крупное невезение. Система управления, почувствовав, как небольшой порыв гулявшего на высоте бокового ветра слегка качнул машину, уводя ее с курса, отреагировала адекватно, парируя ошибку отклонением рулевых сопел. Но алгоритм, перекочевавший с более ранней и более легкой версии ракеты не учел слегка измененного полетного профиля и боковая скорость немного превысила заложенные ограничения. Через пару секунд ракета качнулась в обратную сторону и опять «проскочила» нужное положение, входя в смертельно опасную волну автоколебаний.

К счастью для пилота, другая важная система не дремала и, решив не дожидаться неизбежного разрушения ракеты, врубила двигатели САС…

Шепард только было собрался выдать в эфир очередной «окей», как крошечный кораблик неслабо тряхнуло, а его самого вдруг словно молотом в грудь ударило. Капсула затряслась и бешено завертелась, а пилота вжало в кресло так, что в глазах тут же потемнело, и дышать стало почти невозможно. Это уже даже не «десятка», это вся «двадцатка» будет. Значит, «башенка» сработала.

И только сейчас, спутя почти секунду, перед глазами загорелся транспарант «авария».[51] Перегрузка, так и не сумев выбить из него дух за несколько яростных секунд работы аварийных двигателей очень быстро исчезла, но тряска и бешеное вращение не прекратились. Надо бы доложить, подумал Шепард, удивляясь собственному спокойствию.

— Это Седьмой, я в порядке, — стараясь не частить, произнес он. — Башенка сработала, транспарант горит, жду раскрытия парашютов.

— Свобода-7, Капком, — с облегчением отозвалась Земля. — Понял тебя, Хосе, держись! Слышим тебя хорошо.

Снова удар снаружи — отделилась башня САС, а еще через несколько секунд загорелся еще один транспарант.

— Тормозной (парашют) вышел! — Шепард знал, что радоваться рано, но скрыть облегчения не смог, да и вращение с вибрациями тут же прекратились. — Есть раскрытие, 100 процентов авто. Кислород в норме. Шноркель вышел. Готовность к раскрытию основного…

— Поняли, Седьмой! — прокричал Слейтон откуда-то издалека, снова пошли помехи.

Снова встряска, но это было даже приятно.

— Основной вышел! — доложил Шепард и взглянул для верности в иллюминатор. — Купол зарифлен, скорость семьдесят. Есть полное раскрытие! Транспарант горит! Спускаюсь на главном, скорость спуска тридцать футов в секунду!

— Поняли, тридцать в секунду, — подтвердил Слейтон.

Шепард еще разок посмотрел в иллюминатор, чтобы убедиться, что парашют в норме. Пожалуй, худшее позади. Хотя, это еще как посмотреть. Хоть и обидно было не добраться до космоса, еще обиднее было бы погибнуть в первом же полете. По крайней мере, этой участи он, кажется, избежал.