Олег Измеров - Ревизор Империи

Щеки Глаши слегка раскраснелись от бокала десертного вина, и она щебетала без умолку.

— Вы кушайте, кушайте, кушайте, давайте я еще тот кусочек подложу!

— Большое спасибо, Глафира Матвеевна, я сам возьму… Очень все вкусно и сытно.

— Сама выбирала. А вы, Виктор Сергеевич, сами из дворян, верно будете? Не обижайтесь на вопрос, мы женщины, народ ох как любопытный. Вот прибыл новый человек, а нам уж и все про него узнать охота, кто он да что он.

— На что же обижаться? Прадед тоже был из крестьян, в город подался путевым мастером… ну, пути сообщения тоже в то время были, без паровозов, конечно.

— Из отпущенных наверное?

— Это кто из опущенных? — настороженно переспросил Виктор.

— Ну, прадеда‑то помещик отпустил?

"Господи, это ж тогда еще и крепостное право было"

— Да вроде как из вольных. Ну, не беглый, это точно.

— Да хоть бы из беглых, вон у нас в Бежицах, чай, половину народу беглых, когда дорогу строили. Так вы, стало быть, из разночинцев выходите?

"Так, разночинцы у нас кто? Декабристы разбудили Герцена, Герцен разбудил Ельцина… нет, не то, это из КВН… в мещане вроде как записывались, а вот если получил образование, то исключали из податного сословия. Ну, в общем, интеллигенция."

— Выходит, так… А я смотрю, у вас хороший вкус, обстановка со стилем подобрана.

— Да это нам сразу предложили с мебелью, со скидкой. Художник ходил, советовал. А старое все распродали, оно ж тоже денег стоит. Вот поверите, к иным зайдешь, и не понимаешь, то ли во дворце, то ли в избе: тут тебе и аппарат фотографический, и гармошка, и часы с боем заграничные, а на полу — дерюжки. Хомуты, оно и так продать можно, а у нас, сами видите, товар образованная публика смотрит. Вот вы же ведь прогрессивных взглядов придерживаетесь? — неожиданно перевела она тему разговора.

"Так, заводит о политике…"

— Я человек техники, и в ней, конечно, не прогрессивным быть нельзя.

— А не только в технике? Вот как человек образованный, вы за эмансипацию? — и Глаша стрельнула глазами в его сторону.

— Это насчет избирательных прав женщин? Ну, этот вопрос надо рассматривать в контексте самой проблемы выборности и ее места в государственной системе…

— Да я не о праве голоса, этот вопрос теперь в столице обсуждают и государь сам объявил, что вопрос разрешен будет. Я о бытовом уравнении мужчины и женщины…

"Так, еще одну причину революции начинают снимать сверху. Интересно, кто же это царя надоумил? Попаданец есть при дворе? А может… Может, Николашка‑то и есть попаданец? То — есть, он вселенец? То‑то он у нас весь из себя альтернативный. А я тогда на кой тут? Помешать? Или тут типа конкурирующих разведок? Может, бериевскому СССР невыгодно, чтобы революции не было? Хотя МГБ же фачистам, наоборот, помогали. Хотя там при императоре Владиславе и Сталин и Берия, а… А, черт, про личное я и забыл. Вдруг в этой реальности царь Берию повесит? Мотив, однако. Вон у Звягинцева, вселенец в Сталина, Лаврентия то Палыча нашего первым делом чик! и нету… А может, вся моя великая миссия в том, чтобы не мир спасти, а вип — персону? Для вип — персоны оно‑то как раз однозначно. Тьфу, совсем как в попаданческой литературе — спасти Колчака, спасти Каппеля, теперь спасти Берию…"

— То — есть, возможность женщины получать образование, зарабатывать, занимать должности? Я‑за, просто есть профессии, вредные для женщин или просто неудобные. Вы же участвуете в управлении семейным бизнесом, готовите решения вопросов, ну а мотаться по покупателям в разных городах вдали от семьи — это, вообще говоря, утомительно.

— Ну, это, Виктор Сергеевич, уж как посмотреть. Для мужчин, оно с одной стороны, и утомительно, а с другой — всегда найдутся развлечения, которым лучше в удалении от семейного очага предаваться.

— Карты, вино?

— Ну, карты, вино — это для расчетливого человека пустое: он и от стола знает, когда встать, и сверх меры не выпьет. Вот что в другом городе всегда найдется кому тоску дорожную скрасить…

— Полагаете?

— А что полагать? Вы, как ученый человек, за науками, может, и не особо примечали, а так ведь в любом селе найдутся на все услуги готовые. И недорого — платок там подарить, али материи на платье. Тем паче теперь и солдаток больше стало, а солдатки, в народе ж недаром говорят, что они затылком белье стирают.

Информация о дореволюционной российской глубинке, как о сексуальном курорте, оказалась для Виктора новой и неожиданной, особенно в свете массового пребывания местного населения в лоне церкви, которая, как известно, подобные развлечения осуждает.

— Да, вы правы, упадок нравов в обществе… — Виктор попытался выкрутиться и сыграть старого резонера, — неужели бога не боятся?

— А разве вы, Виктор Сергеевич, его боитесь? — удивленно — кокетливо произнесла Глаша. — Да и свободно оно теперь: кто носит крестик, а кто и нет.

"Она что, знает, что некрещеный? Кто мог видеть? Фрося и Веристов, если и первая не на Веристова работает. Значит, и Глафира тоже? Или Фрося разболтала? Или утечка информации у Веристова? А почему бы и нет? Это даже вероятнее: персональные сведения не защищены, кто‑то мог растрепать, что забранный "хранцуз" креста не носит. Ну и ладно. Не надо думать, как крест доставать, все равно придется идти в баню или на реку купаться."

— Не в крестике‑то дело, Глафира Матвеевна, в совести. Семьи разбивают.

Глаша вдруг заливисто расхохоталась, прикрывая рот кружевным платочком.

— Шутник… Ой, шутник вы, Виктор Сергеевич. Да нечто этим разбивают? Вот у Толстого барынька в военного влюбилась, так хоть образованная, а круглая дура. Мучилась, мужа приличного мучила, развода добивалась. А так любилась бы она с ним втихую, да и успокоились оба, надоели друг другу. Так и здесь. Поездит, погуляет, и опять в семью, оно ж от приключений к спокойной жизни тянет.

"Так. Намекнула, что муж ей изменяет, разговор насчет равенства в быту завела… Подводит к тому, что и сама налево не прочь?"

— А вы оптимистка, Глафира Матвеевна. Общаться с вами легко.

— А это вы верно заметили, Виктор Сергеевич! Мы ведь друг друга понимаем, просто вы по своей образованности человек деликатный, стеснительный. Вы запивайте‑то утку, запивайте, а то что ж всухую идет.

"Мужик в отъезде, дети в деревне, прислугу отпустила. Пригласила через подругу, стало быть, легендировала. М — да, не Бежица, а просто сайт знакомств. Как‑то много сексуально раскрепощенных представительниц слабого пола на единицу времени и пространства. Везде много. Зина, Наташа, Лена, Джейн, Инга, кто там еще… и всегда неспроста. И кто же здесь? Веристов?"