Сергей Лысак - Поднять перископ

— Так куда же мы идем, ваше благородие?

— Пока в южную Атлантику. Больше сказать не могу. Могу сказать одно — под лед нырять мы не будем. У нас совершенно другая задача.

Новость мгновенно облетела «Косатку» и вызвала неоднозначную реакцию. От откровенно восторженной, кто лезть под лед особо не хотел. И до сдержанно нейтральной. Кому было наплевать, куда лезть, лишь бы хорошие деньги платили. Больше всех неожиданно стали возмущаться радиотелеграфист и доктор. Доктор шумел, что готовился к работе в Арктике, а не неизвестно где. Радиотелеграфист вел себя тише, но напомнил, что договор был об испытании аппаратуры в высоких широтах. И то, как господин Корф себя ведет — это нарушение договора. На это Михаил ответил, не мудрствуя лукаво.

— Господа, я ни перед кем не давал письменных обязательств, что иду именно в Арктику. Сейчас обстоятельства изменились. Поверьте, для этого есть веские причины. Вы дали согласие участвовать в экспедиции независимо от пункта назначения. И за это вы получаете хорошее жалованье. Какая вам разница, за работу в каком районе океана его получать? Рихард Оттович, вы говорили, что являетесь российским подданным. И поэтому я надеюсь, что вы являетесь патриотом России. Касаемо договоренностей с «Телефункен» — они получат подробный отчет о работе установки в экстремальных условиях. Но только — в условиях высоких температур и повышенной влажности. Я даже согласен вернуть им скидку, какую они мне любезно предоставили. И уверяю вас, что та экспедиция, которая нам предстоит, по своей сложности и напряженности не уступает арктической. Если не превосходит ее. И я думаю, что если в этих условиях аппаратура хорошо себя зарекомендует, то это будет прекрасной рекламой «Телефункен», к чему я приложу все усилия. Если же руководство «Телефункен» начнет вести себя, как обычный уездный склочник, занимающийся сутяжничеством с целью содрать с меня неустойку, то я выплачу неустойку по решению суда и создам такую антирекламу аппаратуре «Телефункен», что о дороге на российский рынок ей можно будет забыть. Теперь касательно вашей работы, Рихард Оттович. Надеюсь на вашу сознательность и благонадежность. Аппаратуру использовать только в режиме приема. На передачу ни в коем случае не работать. Могу сказать, что наша миссия секретная и нам ни в коем случае нельзя раскрывать наше местонахождение до определенного момента. Больше пока сообщить ничего не могу. Но поверьте мне на слово, все это делается на благо России. Вопросы есть?

— Но куда же мы направляемся, Михаил Рудольфович?

— Пока в Атлантику. А там видно будет.

Недовольства, которого опасался Макаров, на борту не случилось. Вольнонаемная часть экипажа относилась спокойно к любым изменениям в маршруте следования, так как на торговом флоте это обычное явление, а военные моряки привыкли подчиняться командам сверху. Раз начальство сказало, что так надо, значит надо. Начальству виднее. Тем более служба на этой странной подводной лодке, где тебя не гоняют в хвост и в гриву, а требуют только выполнения своих служебных обязанностей, во всех отношениях лучше службы на броненосце или крейсере, где зачастую требуют «плоское катать, а круглое таскать». А за недостаток усердия можно еще и в рыло получить. Кондукторы, пришедшие вместе с матросами и унтер-офицерами, с удовольствием получали свое двойное жалованье и тоже никаких претензий не высказывали. Тем более харч на лодке — далеко не везде так кормят. Поэтому слава «Потемкина» «Косатке» не грозила. Как не допустить бунта на борту, Михаил знал очень хорошо. Доктор и радиотелеграфист, как сугубо штатские люди, побурчали для порядка, но тоже успокоились. Первая часть плана завершилась успешно. «Косатка» продефилировала через всю Балтику, Каттегат, Скагеррак и Норвежское море на глазах у многих, обзаведясь по дороге «почетным эскортом». И все убедились, что она направляется на север. А после этого внезапно исчезла в ночном штормовом море, и «почетный эскорт» так и не смог понять, куда же она делась.

Когда Сэру Уильяму Уолдгрейву, Первому Лорду Адмиралтейства, доложили о том, что «Виндиктив» и «Гладиатор» потеряли свою подопечную у норвежских берегов, он сначала не поверил и потребовал перепроверить сообщение. Когда подтверждение пришло, потребовал предоставить подробнейшую информацию о всем периоде совместного плавания крейсеров с субмариной. Начиная от момента встречи и кончая моментом потери контакта с тщательным изложением обстоятельств, предшествующих этому. И вот теперь, читая доставленные материалы, понял, что данные о возможностях этого странного корабля русских, мягко говоря, не совсем достоверны. Решив выслушать мнение кадрового военного моряка, снова вызвал Харриса.

— Как вы смотрите на все это, мистер Харрис? Что, по вашему мнению, могло случиться? Как два быстроходных крейсера британского флота упустили какую-то безоружную жестянку, уступающую им в скорости хода?

— Не все так просто, сэр. Вы обратили внимание, что русские вели себя спокойно и даже не пытались уйти от преследования? И только в первую ночь произошел инцидент, на который сначала никто не обратил внимания. Сигнальщики обоих крейсеров ориентировались по ходовым огням «Косатки», как вдруг неожиданно они исчезли. Это сочли за сбой электропитания у русских, так как огни вскоре снова зажглись. На обоих крейсерах же полностью демаскировали свои намерения — бросились на сближение и начали поиск цели прожекторами. Причем, по словам сигнальщиков, после исчезновения ходовых огней субмарины они потеряли с ней визуальный контакт. И возобновили его только тогда, когда огни зажглись снова. И никто не сделал из этого правильных выводов — обнаружить субмарину в море ночью, если она не несет огни, невозможно даже на очень близком расстоянии. Думаю, русские сделали это специально, чтобы проверить нашу реакцию. И они добились, чего хотели. Вели за собой два крейсера, как двух собак на поводке. А когда посчитали, что такой эскорт им больше не нужен, просто выключили ночью ходовые огни и исчезли. Как ни старались, их так и не смогли обнаружить.

— Но зачем им это? Если они хотели избавиться от таких провожатых, то почему не сделали это в первую же ночь?

— У меня на этот счет только одно мнение. Если не брать в расчет обычную человеческую вредность или то, что субмарина внезапно затонула, то русские хотели обозначить свой маршрут следования. Чтобы мы о нем обязательно узнали. И поэтому не пытались избавиться от назойливых попутчиков, пока это соответствовало их интересам. А в нужный момент, когда им надо было изменить курс, внезапно исчезли. Это значит, что на север «Косатка» не пошла. Иначе она бы потащила за собой оба крейсера до самой кромки льдов. Русским наше присутствие нисколько не мешало.