Александр Михайловский - И от тайги до британских морей...

   - Не буду с вами спорить, - сказал я, - но Стьюарты - это, по всей видимости, уже история. Хотя... Чтобы вы сказали насчет того, чтобы сначала восстановить независимость Шотландии, а потом уже решать - кто сядет на престол?

   - Не получится, сэр, - Мак-Нейл задумчиво покачал головой, - я прекрасно знаю своих земляков. Все кланы между собой передерутся из-за короны, да и свои лорды у нас тоже есть. Если не брать в расчет тех, кто душой и телом предан Лондону, каждый из остальных будет считать себя самым главным.

   - Тогда как вам такой вариант? - я кивнул в сторону прогуливающейся неподалеку четы - герцога и герцоги Эдинбургских.

   - Сэр, а чем этот сын королевы отличается от правящей сейчас его матушки? - с горечью спросил меня Роберт Мак-Нейл. - Опять все та же Ганноверская династия...

   - Роберт, - сказал я задумчиво, - а с чего ты взял, что мы предлагаем вам короля Альфреда из дома Саксен-Кобург-Готских? Совсем нет. Нам кажется, что добрая королева Мария II из дома Романовых будет для вас самой подходящей правительницей. И, в отличие от любого из других претендентов, за ней всегда будет стоять огромная и могучая Российская империя, готовая в любой момент прийти на помощь. Шотландцам тогда будут не страшны никакие англичане.

   И отец и брат, просто обожают принцессу Марию. А помощь какой-нибудь мощной державы будет в любом случае крайне необходима новорожденной стране, потому, что, как только вы провозгласите независимость, королева Виктория в лепешку расшибется, чтобы привести вас к покорности. Уж будьте уверены, миндальничать она не будет. Тогда, несмотря на все ваше мужество, спасти вас сможет только мощный союзник.

   - Наверное, вы правы сэр, - Роберт опустил голову, - Может так оно, действительно, будет лучше. Я знаю миледи лишь по рассказам сестры, и не могу решать за других. Но, я уже служил ей, и не оказался обманутым. Пусть будет Мария II Романова. А ее сын - совсем еще малыш. И мы наверное сможем воспитать из него настоящего шотландского короля. Сэр, что я должен буду делать?

   Я кивнул, - Роберт, в первую очередь вы должны многому научиться. И не только русскому языку. Придется учиться быть умелым, храбрым и, если надо, беспощадным бойцом. Вы должны научиться сражаться голыми руками, и при помощи самых разных орудий: от обычной дубины до самых современных ружей.

   Вы должны будете уметь вести разведку, и спасаться от погони. Вас научат убеждать людей в своей правоте с помощью слов, не прибегая в качестве средства убеждения к звонкой монете.

   Как вы уже сказали, вам пришлось уже послужил принцессе Марии, рискуя жизнью. А скоро вы сможете присягнуть ей официально. Пока вы будете бороться за свободу своей родины, ваша жена и дети будут обеспечены всем необходимым. В случае вашей смерти, родные получат хорошую пенсию, дочери до совершеннолетия или до замужества, а супруга до конца своих дней.

   Я достал из нагрудного кармана блокнот, и набросал на вырванном из него листке несколько строк, - Где размещены мои люди знаете? - Роберт кивнул, - Отдадите это майору Александру Гордееву. И удачи вам, Бобби!

   Передав растерянному Роберту листок, и пожав ему руку на прощание, я встал со скамейки, и быстрым шагом направился в сторону дворца. Сегодня у меня много дел, а завязка шотландской интриги, это только одно из них...

   Недолгое затишье, царившее какое-то время, неожиданно сменилось той, ситуацией, какую в наше время называют одни коротким словом - "завал". В наш госпиталь и на "Енисей" потоком пошли раненые с Балканского фронта. Русские войска, довольно легко продвигавшиеся по Болгарии, миновав Габрово, дошли до знаменитого Шипкинского перевала, где встретили ожесточенное сопротивление турок. Я слышал в свое время о том, что турки сильны именно в оборонительном сражении, особенно, когда и боевой дух высок и они решились умереть, но не сдаться. Похоже, что сейчас создалась именно такая ситуация.

   С легкоранеными тамошние эскулапы управлялись вполне удовлетворительно, но вот с тяжелыми ситуация была совсем иная. В жаре, в антисанитарных условиях, лежа часами без оказания надлежащей помощи, многие из них умирали, хотя у нас их могли вытащить с того света обычные военные медики.

   Поэтому, узнав о сложившейся ситуации, полковник Бережной, связался с адмиралом Ларионовым, и срочно запросил у него помощи. Виктор Сергеевич распорядился направить в район Габрово, куда свозили раненых из-под Шипки, все наши военно-транспортные вертолеты. И сразу у нас появилось работы выше крыши.

   Я мобилизовал всех наших медиков, с кораблей эскадры собрали врачей и санитаров, словом, всех, кто хоть немного разбирался в современной медицине. Пришлось подключить и нашего гостя - Николая Ивановича Пирогова, тем более, что и сам рвался к операционному столу, несмотря на свои шестьдесят с лишним лет. Впрочем, я знавал лично другого гениального хирурга, Федора Григорьевича Углова, который делал операции на сердце и в девяносто, а в сто лет прооперировал больного накануне собственного столетия в присутствии представителей "Книги рекордов Гиннеса", которые зафиксировали сей факт на видеокамеру.

   Я рассказал Пирогову об Углове. Николай Иванович был удивлен самим фактом возможности проведения операций на сердце. Не менее он был удивлен творческим долголетием Федора Григорьевича. Я сказал, что это результат здорового образа жизни, которого придерживался мой знакомый. Он не пил, не курил, обливался каждое утро холодной водой и занимался зарядкой. Помню, как он как-то раз заехал ко мне на работу на своей "Волге", которой лихо управлял, несмотря на то, что ему было уже за девяносто.

   Пирогов долго размышлял над сим фактом. На днях я все же решился рассказать ему о его смерти. Узнав, что рак верхней челюсти, сведший его в могилу, был вызван неумеренным курением, Николай Иванович призадумался. По-моему, он стал меньше курить, хотя и не смог окончательно отказаться от своей пагубной привычки. А после моего рассказа об Углове Пирогов решился. Он торжественно дал обещание больше не курить, и раздал весь свой запас сигар своим знакомым грекам. Даст Бог, может после этого он проживет лишние несколько лет.

   Сейчас Николаю Ивановичу, даже если бы ему и захотелось, просто не нашлось бы времени для перекура. Он делал по несколько операций в день, после чего сил ему хватало лишь на то, чтобы поесть с грехом пополам и добраться до койки. А потом, наскоро поев и приведя себя в порядок, снова вставал к хирургическому столу. Причем, как говорили ассистирующие ему наши медсестры, оперировал он мастерски, не делая лишних движений. Я объяснил им, что быстро и четко работать скальпелем Пирогов натренировался потому, что в его время наркоз только-только начинал использоваться, и быстро прооперировать больного без всякой анастезии надо было хотя бы потому, чтобы он не умер от болевого шока.