В. Бирюк - Обноженный

Как-то не встречал у коллег-попандопулов рекомендации регулярно, при всяком успехе, повторять про себя: я — хамло, я — мордоплюй, я — невежа. А без этого гонор растёт и залепляет глазёнки. Дальше — мордой в дерево. Своей собственной мордой. Ошибки — неизбежны, проколы — обязательны. Так и я — ляпнул не подумавши.

Чарджи опешил и, не находя слов, взмахнул руками.

Дальше они подрались. Гнедко с Чарджи.

Когда Гнедко встал на дыбы и начал быстро-быстро, как кот лапками по закрытой двери, молотить копытами перед собой — все мгновенно выскочили во двор. А дальше…

Мы с Алу успели взлететь на забор. Сверху это родео было очень интересно наблюдать.

Когда на лошади есть упряжь — за неё можно ухватиться. Если у человека в руках ловчие снасти — тот же укрюк или аркан — можно применить. Но остановить «голого коня» — «голой рукой»…

И не надо вспоминать цирковые трюки с джигитами, заскакивающими на спину мчащейся лошади! В толстом зимнем халате, с саблей… Насчёт короткой стоячей гривы у тарпанов, за которую не уцепишься, я уже сказал?

Гнедко, почему-то взбесившийся от резкого маха рукой мимо морды, возжаждал крови. И целенаправленно загонял ханыча в угол двора. Торк путался в полах своего халата, зацепился за собственную саблю… Единственное, что удавалось человеку в этой дуэли — уворачиваться от копыт.

Удар задних копыт — смертелен. Если в брюшную полость — разрыв селёзёнки, обрыв почек, множественные разрывы печени… Если в кость — переломы. Позвоночника, или например, множественное раздробление костей таза. Если высокий удар, в череп… Дикие мустанги так волкам мозги расплёскивают.

Наконец, торк оказался в углу двора. Утирая одной рукой мокрое от снега и грязи лицо, другой вытянул саблю из ножен. Рядом со мной на заборе захлебнулся ахом Алу.

Они чего?! Сдурели?! Как это, как это?!! Моего коня и — саблей?! За него ж деньги плочены!

Гнедко презрительно фыркнул в сторону противника и потрусил от него. Ну, славу богу, обошлось…

Факеншит! Да он же пространство для разбега набирает! Тупая четырёхкопытная табуретка! С копытом против столетнего клинка…! Но, судя по тому, как торк перехватывает рукоять сабли… возможны варианты.

Конёк дорысил до нужного ему места, развернулся и кинулся в атаку. Всё ускоряясь вдоль забора, как цирковая лошадь вдоль барьера арены, он летел галопом быстрее и быстрее.

— Эта… они же сейчас… Ону олдуресекти! (он его убьёт).

У Алу в глазах была полная паника. Я ещё пытался сообразить: «убьёт» — кто-кого? — а идиотские картинки из всяких киношных трюков, из виденных в детстве цирковых представлений и немецко-югославских вестернов с Гойкой Митичем, сделали своё дело.

Мы все рабы стереотипов. Особенно — когда без мозгов. И я прыгнул с забора прямо на спину проносящегося мимо Гнедка.

Из бородатых анекдотов.

Ковбой приезжает к любовнице.

— О! Дорогой! Как я рада! Но что ты будешь делать, если приедет мой муж?

— Не волнуйся. Я оставил лошадь под окном твоей спальни. Если вдруг что — выпрыгну прямо в седло и ускачу.

Среди ночи раздаётся стук в дверь. Ковбой, схватив в охапку одежду, выпрыгивает в окно со второго этажа, а хозяйка идёт открывать двери. За дверью стоит лошадь ковбоя и очень вежливо спрашивает:

— На улице пошёл дождь. У вас зонтика не найдётся?

Не мой случай — дождя не было. Но… когда вас чем-нибудь, например — лошадиной спиной, бьют между ног…

«Для начинающего наездника чрезвычайно важно научиться утверждаться на лошади обеими седалищными костями»… Я не только «обеими» — всеми! «Утвердился»…

И вцепился. Обнял шею своего гнедого так крепко… как давно уже не обнимал ни одну женскую шею.

Абсолютно позорное занятие: ни один уважающий себя наездник не будет обхватывать конскую шею, чтобы удержаться на лошади.

Про закон сохранения импульса я уже рассказывал? — Так вот, мой импульс наложился поперёк Гнедковского. Даже где-то… ортогонально. А тарпаны — кони маленькие. В смысле собственной массы.

Фраза из анекдота: «Я такой сильный! Но… лёгкий…» — как раз про них.

Импульс — подействовал, и конь, наклонившись, как парусная яхта, идущая в крутой бейдевинд, косо побежал к крыльцу поварни.

Толпа зевак, стоявшая на крыльце, немедленно брызнула в стороны, а вперёд выступила Домна. Могу понять, что Гнедко собирался атаковать вооружённого столетним клинком хана. Но Домну… Сдурела лошадь! Тут Домна крутанула в руках что-то длинное и мокрое. С которого что-то капало. Зелёненькое. Типа щей. Домна махнула этой тряпкой…

Ну, я-то знаю, что дальше будет, я так уже попадал. Поэтому моя умная лысая голова пригнулась. А вот глупая горбоносая мохнатая, с короткой гривой…

Эйспзбум…

Тарпан отличается от Пегаса отсутствием наличия крыльев. А так-то… Очень хорошо летают. Но я — лучше. Потому что когда лошадь дважды переворачивается через голову, то всадник должен находиться… Самое главное — не там, где перекатывается через спину эта самоходная мохнатая табуретка.

Гнедко стоял посреди двора, широко расставив копыта и тряся своей горбоносой головой. В углу двора Чарджи, не отрывая взгляда от происходящего, продолжал монотонно умываться по-кошачьи, левой лапкой. На заборе сидел Алу в состоянии туго надутого воздушного шарика: вздохнуть он уже не может — или пукнет, или взлетит. Тишина, пауза…

Домна весомо подвела итоги:

— Бездельники! Только скатёрку попортила. А ну бегом дела делать!

Наша «смертельная битва» сразу показалась настолько мелкой детской вознёй… Я смутился, достал из кармана морковку и пошёл к коню. Гнедко тоже ещё был не вполне адекватен. В глазах стояла муть от непреднамеренно выполненных кульбитов. Он задумчиво схрумкал угощение и позволил мне, фамильярно обняв его за шею, отвести в конюшню.

Последним в себя пришёл Чарджи.

— Негожий конь, дурной, опасный. Надо забить. Тебе другого подберём.

— Ха! И это говорит целый инал, потомок повелителей вселенной! А молоденькому коньку повелеть не можешь! Говорят, у вас в Степи грудным младенцам к молоку матери добавляют жидкий конский навоз. Ты поэтому такое… дерьмовое решение предлагаешь?

Торк аж зубами заскрипел. Схватился за саблю. А я за свой ножичек за спиной. Я же теперь постоянно об-ноженный!

Постояли.

Он развернулся и ушёл. Я тоже развернулся. К деннику, откуда лупала на нас глазами моя мохнатая скамейка.

— Ну что, гнедая самоходина? Я из-за тебя с другом поругался. Что ты на меня так… монокулярно смотришь? Как красноармеец на мировую буржуазию. Я тебе не враг — смотри бинокулярно! Вот так-то лучше. Запомни: я хозяин — ты лошадь. Ты делаешь всё, что я скажу. И получаешь за это овёс. Согласен? А теперь мы определим границы твоего слепого пятна. И наиболее приятные места для почёсывания.