Александр Михайловский - И от тайги до британских морей...
Служанка мгновенно возникла на пороге нашей спальни, будто материализовалась из воздуха, - Да, миледи, я слушаю вас.
- Сюда кто-нибудь входил? - задав этот вопрос я почувствовала, что краска стыда бросилась мне в лицо.
- Только я, миледи, - склонила голову Энн, - я распаковала ваш чемодан, и приготовила утреннее платье. Потом пришли от мистера Ларионоффа, принесли письмо для вас, и костюм для милорда. Очень вежливый молодой человек, миледи, жалко, что не офицер. Он забрал британский мундир милорда, и сказал, что он - костюм - больше годится для того чтобы им мыли пол... Кроме того, не стоит дразнить людей британским мундиром. Ведь вы здесь инкогнито. И если дочь русского императора люди будут носить на руках, - Энн хихикнула, - то с сыном британской королевы могут поступить, скажем так, невежливо...
- Спасибо, Энн, - кивнула я, и взяла со столика конверт. На нем было написано четким печатным шрифтом - казалось, будто надпись делали в типографии: "Ее Императорскому и Королевскому Высочеству, Марии Александровне". На обратной стороне конверта стояла печать с каким-то странным двуглавым орлом. Конверт был заклеен прозрачной лентой.
Я взяла со столика красивый костяной нож для разрезания бумаг, и вскрыла конверт. То, что было внутри, можно было скорее назвать запиской, а не письмом: "Контр-адмирал Ларионов сразу после завтрака приглашает ее Императорское и Королевское Высочество, с детьми и супругом, на прогулку по набережной и парку". И подпись: "Виктор Сергеевич Ларионов".
- Энн, - строго спросила я, - сразу после завтрака нас приглашает на прогулку адмирал Ларионов. Ты не знаешь, когда тут завтрак?
Энн опустила глаза, - Миледи, завтрак уже принесли. Как только я услышала, что вы встали, я взяла на себя смелость, и сразу позвонила на кухню.
- Что ты сделала? - переспросила я, - Мне не понятно, что такое - "позвонила"?
Энн вздохнула, - Миледи, еще вчера, когда вы заснули, там в приемной мне показали три кнопки. Одной из них можно вызвать охрану, другой - заказать обед, завтрак или ужин, а третьей - вызвать горничную, чтобы она сделала уборку в апартаментах...
- Энн, ты умница, - улыбнулась я, и ласково поцеловала ее в румяную щечку. Потом добавила, - Вели подавать завтрак. И что с моими малютками?
- Миледи, - сказала Энн, - Им тоже принесли поесть - подогретые сливки и выпечку. Сладостей совсем немного. Я покормлю их, пока вы с милордом будете завтракать.
Потом она негромко сказала - Мария?! - и на пороге нашей спальни появилась высокая смуглая девица, явно гречанка, с большим серебряным подносом в руках. Я обрадовалась, что мой супруг спит, отвернувшись лицом к стене, и не видит этого буйства природы, носящее тоже имя, что и я. Я слышала, что мой глупый Фредди бегает за каждой юбкой. Своим темпераментом он мне чем-то напоминает молодого эрдель-терьера. Но здесь и в России я - Ее Императорское и Королевское высочество, а он - всего лишь мой супруг, и отец моих детей. Поэтому я разглядывала вошедшую девицу не как возможную соперницу. Смуглое миловидное лицо с аккуратно наложенным макияжем, непривычно короткая стрижка (как потом я узнала - она называется каре), высокая грудь, узкая талия, бедра нормальных пропорций, ноги кажущиеся невозможно длинными, и начинающимися прямо от шеи. Но женским чутьем мне стало понятно, что это искусство портного, сумевшего воплотить контур женской фигуры одной плавной линией. Узкое черное платье с вырезом, закрытым белой вставкой из-за чего не видно груди. В глаза бросался подол юбки, укороченный до середины икры. Довершали впечатление черные чулки и какая-то обувь античного вида с обвивающими голень ремешками. Девица дала на себя полюбоваться, потом молча поставила на стол поднос, поклонилась, отчего ее грудь тяжело колыхнулась, развернулась и вышла.
Я перевела дух. Отвечая на мой невысказанный вопрос, Энн прошептала, - Они здесь все такие, Миледи. Я их видела.
- Да, - подумала я, - Фредди придется тяжело. Но сейчас самое главное - разбудить этого соню.
Завтрак был чисто английским: кофе, булочки, и восточные сладости. Только кофейник был почему-то маловат, и чашки для кофе больше похожи на наперстки. А, кроме него, на подносе был еще графин с холодной водой... Так, это же кофе по-турецки, пить его, так как пьют кофе в Англии, просто невозможно из-за его невероятной крепости. Только малюсенькими глотками, и только запивая водой. А лежебоку-мужа пора поднимать,
- Фредди, вставай. - я чуть повысила голос, - А то Энн вытряхнет тебя из постели... Ты пропустил такое зрелище...
Примерно через час мы с Фредди и детьми спустились в сад. К моему удивлению, подаренный адмиралом костюм действительно придавал Фредди эдакую неброскую солидность, делая его в сто раз более принцем, чем мундир с золотым шитьем и треуголка с перьями. Я попросила мужа погулять с детьми по саду - все равно он не знает русский язык, и во время моей беседы с адмиралом Ларионовым будет просто статистом. К тому же, и мы с адмиралом будем чувствовать себя неловко, беседуя в присутствии человека, который нас не понимает.
На скамеечке у выхода из дворца нас ждал невысокий грузноватый мужчина в мундире незнакомого покроя. Я поняла, что это и есть адмирал Ларионов - его фотографию мне показывала госпожа Антонова в ставке моего ПапА. Вот он какой - покоритель Османской империи, освободитель Константинополя, контр-адмирал, и Верховный правитель Югоросии.
Увидев нас, он не спеша встал и сделал несколько шагов нам навстречу,
- Ваше Императорское Высочество, я рад, что вы нашли время, чтобы посетить нас с визитом, - адмирал говорил заученные стандартные фразы, предусмотренные придворным этикетом, а глаза его смеялись. И тут я вспомнила все те мерзости, что британская пресса писала о югороссах. И что они насилуют всех женщин подряд, и что убивают младенцев, и еще такое, о чем даже вспоминать было противно... В общем, фантазия британских писак была просто неисчерпаема.
- Не стоит, благодарить, господин контр-адмирал, - ответила я на его приветствие легким кивком, - дочь императора Александра II не забудет то, что было сделано по вашему приказу для спасения ее жизни. Я знаю, что это было ваше распоряжение, в ответ на личную просьбу моего старшего брата, которое блестяще исполнили люди вашего полковника Бережного и нашего графа Игнатьева. Я слышала, что мой отец хотел пожаловать вас титулом Светлейшего князя, а вы отказались. Скажите, почему?
- Ваше Императорское высочество... - начал было адмирал, но я его перебила, - Виктор Сергеевич, можно мне так вас называть? - он кивнул, и я продолжила, - Чтобы не осложнять наше общение, давайте отложим в сторону все эти формальности. Вы будете для меня "Виктор Сергеевич", а я для вас - "мадам" или "Мари". Хорошо?