Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии

Кравченко развернулся и пошел домой. Он привычно бросил взгляд на бензиномер и присвистнул. Бензина – ноль… Мотор зачихал и винт остановился. Пришлось садиться прямо перед собой, не выпуская шасси…

Стояла неправдоподобная тишина. И вдруг он услышал, как тикают бортовые часы…

"Куда же это вас занесло, Григорий Пантелеевич?" — почесал Кравченко затылок, осматриваясь и вспоминая детали полета… К счастью, он все-таки успел перелететь Халхин-Гол и находился уже на своей территории. Хотя этого знать тогда и не мог…

Ну что ж, рассиживаться нечего, пора в путь-дорогу! Вот только, ни воды, ни еды…

"Дали вы маху, товарищ комполка!" — Григорий пообещал себе, что когда вернется, заставит зам по тылу лично укомплектовать каждый истребитель аварийным запасом воды и бортпайком. И ежедневно проверять его наличие!

Он плюнул на нежелающий вывинчиваться компас и, сориентировавшись, зашагал на юго-восток… К полудню, как обычно, жара стала нестерпимой. Мучила жажда. И тут он увидел озерцо. Снял сапоги, зашел в воду, зачерпнул, хлебнул… И еле отплевался. Вода оказалась горько-соленой… Вдобавок ко всему, сапоги не захотели налезать на распухшие ноги. Пришлось обмотать портянками ступни и идти по сухой, колючей траве босиком.

Так он и шел два дня подряд… Сосал травинки, чтобы отбить жажду… Болели и кровоточили потрескавшиеся, сбитые ноги.

Наступила вторая ночь… Не спалось. Ночи-то в Монголии холодные. Да и какой сон на пустое брюхо!

Утром ноги идти отказались вовсе. Но он заставил их подчиниться и побрел дальше.

"В полк! В полк! В полк!" — твердил он сам себе. Вспоминал рассказы Александра Пьянкова, месяц назад угодившего в такую же ситуацию. Три дня он тогда выбирался из пустыни, раненый, и тоже без воды и без еды. И выбрался!.. И он выберется!

Третий день клонился к вечеру, когда Григорий увидел мчащуюся по степи полуторку. Он вытащил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух. Грузовик остановился. Красноармеец увидел его и выскочил из кабины с винтовкой… Обросший, изможденный, с искусанным москитами лицом, Григорий еле держался на обмотанных портянками ногах. Губы у него обметало, распухший язык еле шевелился во рту:

— Пить!..

Шофер, разглядев ордена, дал ему фляжку с водой…

Кравченко искали и на машинах, и на самолетах. Искали его и монгольские конники. Маршал Чойбалсан звонил через каждые три часа в штаб авиации. Разнюхав об этом, хитрые самураи орали в громкоговоритель из своих окопов, что майор Кравченко перелетел к ним…

Через полтора часа Кравченко привезли в штаб корпуса… А вскоре он уже стоял, пошатываясь, перед юртой Смушкевича…

Ну, вот и все… Можно отключиться…

Что он и сделал. 

…Пятьдесят шестой истребительный авиаполк на Халхин-Гол привел врио комполка капитан Данилов… Полк был большой. Семь эскадрилий. Сто один истребитель! В том числе шестьдесят четыре И-16 и двадцать четыре новейших истребителя И-153 "Чайка". А в одной из эскадрилий И-шестнадцатых на машинах помимо пулеметов впервые были установлены по две двадцатимиллиметровых авиационных пушки ШВАК.

Пушечные "ишачки" Смушкевич сразу передал в двадцать второй полк. Оно и понятно. В пятьдесят шестом пилоты были пока еще необстрелянные… Командиром "пушечной" эскадрильи был назначен капитан Евгений Степанов…

В тот же день состоялось еще несколько назначений.

По рекомендации Жукова, комкор Смушкевич назначил майора Куцепалова командиром прибывшего полка. Капитан Иванищев стал заместителем начальника штаба, а старший лейтенант Ледневич – заместителем комэска капитана Кустова.

Полоса невезения у Степана Данилова что-то подзатянулась…

В Испании он провоевал полгода. Был награжден орденом Красного Знамени. Представлялся и ко второму ордену. Но представление где-то затерялось. А, может, легло под сукно по каким-нибудь совершенно прозаическим, Степану неизвестным, но от этого не менее фатальным причинам. Представление затерялось не на него одного. Вся группа осталась без заслуженных наград. Впрочем, через год справедливость была восстановлена и все они получили недавно учрежденные медали "За отвагу". Но, медаль, она и есть медаль. Не орден, одним словом.

После возвращения из Испании, старший лейтенант Данилов был направлен в Липецкую высшую летно-тактическую школу. А после ее окончания командовал эскадрильей. И это, когда его однокашники, все как один, получали майоров, а то и сразу полковников, и становились командирами полков и бригад!

Когда ему приказали возглавить пятьдесят шестой полк и прибыть вместе с ним в МНР, Степан подумал, что, наконец-то, все встало на свои места. Увы… Полком он командовал недолго. Привел его в Тамцаг-Булак, а на следующий день сдал майору Куцепалову. Такие дела…

Майор Куцепалов весь июнь не просто находился при Жукове в качестве советника по авиационным вопросам, что, само собой, было его основной обязанностью… За это время он совершил два десятка боевых вылетов и участвовал в нескольких воздушных боях. А двадцать второго даже сбил японский истребитель! Летал он ястребке, который ему предоставлял майор Кравченко. Иванищев с Ледневичем ходили у Куцепалова ведомыми.

С самим собой он разобрался. Убедился, что пули не боится. И успокоился. И даже как-то вырос… Или выпрямился. Так или иначе, к нему вернулась уверенность в себе, а это для командира самое главное!

Получив полк, Куцепалов, вообще, воспрянул. Это не было понижением после бригады. Потому что полк был  б о л ь ш о й.  А на бригаде он был врио. И, вообще, если честно, лучше командовать полком, чем гонять балду при штабе…

И тут грянуло Баян-Цаганское побоище!

Вечером второго июля ударная группа двадцать третьей пехотной дивизии Квантунской армии под командованием генерал-майора Койчи Кобаяси навела понтонный мост, переправилась на западный берег Халхин-Гола и начала окапываться. К утру японцам удалось подготовить развитую систему противотанковой обороны.

Жуков очень оперативно отреагировал на самурайский рывок. В военном деле – это важнее всего. Он отреагировал по жуковски, быстро и решительно!

И не важно, что небо Баян-Цагана почернело от дыма сгоревших БТ…

Только за один день третьего июля было потеряно семьдесят семь танков и тридцать семь бронеавтомобилей, не считая восьми штук монгольских.

Светлая память героям, павшим в боях за свободу и независимость МНР…

Может быть, если бы батальоны одиннадцатой танковой бригады пятьдесят седьмого особого корпуса вводились в бой не разрозненно, сходу, а одним кулаком, и не сами по себе, а при поддержке пехоты, потери были бы меньше. Может быть… Но история не терпит сослагательного наклонения! Так это было! А японцев отогнали обратно за реку. И это главное!