В дивизионе - Алексей Дягилев
Побеседовав по душам с комиссаром до самого обеда и, рассказав ему свою фронтовую биографию, разумеется в пределах разумного, я упомянул и про 401 способ мухлежа с продуктами. Расстались мы почти что друзьями и в конце разговора я попросил его не рубить с плеча, а сперва присмотреться к подозреваемым. Может действительно на окружных складах — шаром покати и всё отправляют на фронт, хотя… Какие-то нормы отпуска всё равно должны соблюдаться. Не до разносолов, война, но кому-то явно придётся лоб зелёнкой намазать. Воруешь, но меру-то знай, хотя этим мразям всегда мало. А вот прощание вышло скандальным. Комиссар брызгал слюной, а я пулей выскочил из кабинета, чуть не зашибив тяжёлой дверью какую-то любопытную особу в белом халате, которая быстро убежала по коридору в сторону лестницы. Преследовать я её не стал, лица тоже не видел, зато нижнюю часть спины хорошо разглядел и запомнил, так что при случае опознаю. Опознать можно было бы и по шишке на лбу, но из-за ранения я стал какой-то не совсем уклюжий, так что шпиёнка с крепким и фигуристым телом вовремя успела отскочить от двери и не оглядываясь, сделала ноги.
В расстроенных чувствах я отправился в столовую и, проглотив миску баланды из прокисшей капусты, которой провоняло всё помещение, после обязательного перекура завалился на шконку в своей палате. Местечко мне досталось козырное, у окна, так что повернувшись спиной ко всем, можно было уединиться. Не потому что огорчился, просто надо было хорошенько подумать, чтобы никто не мешал. Народ, увидев моё удручённое состояние и отпустив несколько дежурных острот, отстал, и я смог воспользоваться своим одиночеством и поразмышлять.
Поразмышлял я почти что до ужина. Ну как поразмышлял. Уснул, и вся недолга. Вот только сложилось у меня перед сном стойкое впечатление, что что-то тут не так, а в голове крутилась одна мысль о том, что что-то я упустил. Да ещё и сны эти эротические, как в песне у Высоцкого, про клеенки цвета беж, и нахальные шпионки в Бангладеш. То ли намёк на что-то, то ли сперматогенез на мозги давит, так как такое множество раздетых женщин я уже давно не видал. Не в том смысле, что голых, а без верхней неуклюжей одежды. Так что выспался, да и в голове прояснилось. Вот только что буду делать ночью? Не знаю. Но что-нибудь придумаю. Эвакогоспиталь располагался в одной из школ города. Двухэтажное кирпичное здание со всеми необходимыми пристройками, ну и наша палата для рядового состава находилась в одном из классов на первом этаже. Палата для «офицеров» находилась в другом таком же, кстати ничем не отличаясь от нашей, только у нас лежали солдаты и сержанты, а у них офицеры и «прапорщики». Да и кормили их немного лучше. То, чем пичкали нас — простых смертных, офицерам выдавали в качестве гарнира к рыбе или мясу. Получали они и шайбу масла на завтрак. А вот генералов лечили в другом госпитале, поэтому тут так плохо и кормили. Лежали бы у нас генералы, мы бы жрали от пуза, или наоборот, ещё меньше. Мне повезло, я был ходячим, и хотя режим мне прописали постельный, но ходить в туалет типа сортир, курить, а также в столовую, никто мне не запрещал. На обход конечно всех загоняли в палату, да и ночью сестра-сиделка ворчала, чтобы зря не слонялись, но я зря и не слонялся, спал. Зато сегодня кое-что попробую провернуть.
Проглотив на ужин какой-то клейстер из муки и ячневой сечки, запиваю всё это безобразие чуть тёплым армейским чаем и иду с мужиками в курилку. Если бы не горбушка ржаного хлеба, посыпанная солью, эту гадость было бы не возможно глотать. Ну а чай. Я так подразумеваю, что грузины вывели специальный сорт, и назвали его — «Армейский», потому что, неважно, сколько его засыпано в заварник или в кружку, ни купец, ни чифир с этой соломы не заваривается, напиток только меняет цвет, зато вкус остаётся тот же самый. Но у нас в части, (когда я служил срочку) хоть сахара не жалели или сгущёнки, тут же просто отвар из берёзовых веников с грузинской землёй.
Покурив, оккупируем комнату отдыха, и до отбоя режемся в домино, парами на вылет. Болельщики столпились вокруг и азартно подсказывают. Надо будет выпросить у комиссара ещё комплект доминошек и устроить чемпионат. Победила «рыба», так как дежурная медсестра разогнала всех по палатам. Проигравшие быстро собрали костяшки и навели относительный порядок, причём, невзирая на звания. Настоящие боевые командиры не кичились своими званиями в тылу, тем более в госпитале. И хотя и держали некоторую дистанцию, не опускаясь до панибратства, но и господ офицеров из себя не строили. Хотя как-то раз меня попробовал припахать один капитан, когда немного очухавшись после операции, я в первый раз забрёл в курилку, но сначала был послан мной, а потом поставлен на место своими же сопалатниками.
— Эй, боец. Сгоняй-ка в третью палату, позови сюда майора Игумнова. — Вежливо попросил он меня.
— Счас, только штаны подтяну, — прохожу я к подоконнику, доставая папиросу из портсигара.
— Как ты смеешь так разговаривать со старшим по званию? И повернись! Тебе капитан приказывает! — повышает он голос.
Спокойно продуваю мундштук и, замяв гильзу, прикуриваю.
— Я что, с твоей жопой должен разговаривать? — не на шутку разошёлся господин офицер.
— Так точно! — почему-то пробивает меня на ха-ха, а скопившиеся после употребления проквашенной капусты газы неожиданно с громким звуком находят выход, причём неожиданно даже для меня.
— Да я тебя… В трибунал, за нарушение субординации… — разошёлся он уже не на шутку.
— Уймись, капитан. — Поворачиваюсь я кругом. — Не на того нарвался, чтобы трибуналом пугать. — Гипнотизирую его взглядом, так как больше ничего не остаётся, я до курилки-то едва доковылял, и бодаться с этим здоровым, откормленным офицером у меня не получится. Только сразу убить.
— И правда, уймись, Проценко! На фронте будешь свою удаль показывать, а не в сральне. — Выходит из смежного помещения уборной настоящий полковник и моет руки. С полковником Васиным Ильёй Николаевичем, я познакомился, когда меня доставили в этот госпиталь. Он сам с собой играл в шахматы, притулившись на подоконнике, а я изучал достопримечательности, ну и составил ему компанию, так и познакомились. А с тех пор, как меня