Ольга Чигиринская - Ваше благородие
Вколол не раньше, чем разделся. Правда, разделся он довольно быстро. Не запачкать одежду кровью чертовски важно, потому что в ближайшее время действительно Бог знает, кто на них может свалиться, и все следы нужно как можно быстрее уничтожить — но КЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЧЕЛОВЕК, который способен помнить об этом, видя, как от боли корчится его товарищ?
О, нет, он очень умело ввел морфин, у него была легкая рука, и в его глазах темнела отраженная боль, но Георгий знал: кто бы из них ни упал раненый, Арт действовал бы точно так же: он все равно сначала вспомнил бы о том, что следы необходимо уничтожить, а концы — спрятать в воду…
— Нести его? — спросил Хикс. Томилин стоял на подхвате…
— Погодите, — сказал Верещагин. — Мы ничего не забыли?
Забыли, подумал Георгий. Ничего, сейчас он вспомнит…
— Твой пленный, Гия. Где он?
— Здесь, — Князь кивнул на дверь в генераторную.
Спецназовец был связан и еще не пришел в себя — Берлиани очень крепко гвазданул его по голове…
— Это хорошо, — сказал Арт. — Хорошо, что он здесь…
— Ты что, — Берлиани сглотнул, — И впрямь собираешься…
— Мы не можем брать пленных, Князь.
«Лучше бы я его убил, — подумал Берлиани. — Лучше я сам, в бою, чем Арт — вот так, сейчас, полуобморочного, как барана…»
— Ты не можешь так поступить, — прошептал Георгий.
Артем снял свой «Стечкин» с предохранителя. Поднял голову, посмотрел на Берлиани. Показал на распростертое у стены тело Даничева.
— Могу.
— Это подло.
— Сейчас идет подлая игра. И я буду самым подлым человеком на свете, если это поможет мне выиграть.
«А все-таки ты болтаешь. Тянешь время».
— Ты не должен этого делать! Мы солдаты, шени деда, а не шкуродеры! Есть Конвенция и мы должны ее соблюдать!
Верещагин наклонился к сброшенной одежде, вытащил из кармана своих брюк «Беретту» и протянул ее Георгию рукоятью вперед.
— Останови меня.
Не оглядываясь, он вернулся к пленному, связанному по рукам и ногам, приходящему в себя и пытающемуся поднять разбитую голову.
Пленный был, наверное, их ровесником, рыжим парнем с вытянутым крестьянским лицом, на высоком лбу выписан наследственный авитаминоз…
…осторожно, даже как-то нежно Арт прижал его голову к полу, к каменной плитке, приставил дуло «Стечкина» к затылочной впадине, задрал куртку спецназовца. накрывая его голову и свою руку, и плавно, как учили на занятиях по стрельбе, нажал на спуск…
Тело рванулось один раз. Арт поднялся, на куртке спецназовца начало проступать темно-красное пятно.
Берлиани как стоял, уронив руку с пистолетом, так и продолжал стоять.
Артем прошел мимо него.
— Несите Володю, ребята. У нас все готово.
— Погоди, — Георгий сглотнул. — Нужно их чем-нибудь закрыть.
— Верно. Ту ковровую дорожку, что мы убрали из коридора… давай развернем ее…
* * *По долгу службы Востокову приходилось бывать и в камерах смертников. Та, в которой его поместили сейчас, была самой комфортабельной из всех виденных и известных понаслышке — с приличным туалетом, душевой кабинкой, удобной откидной койкой, журнальным столиком, креслом и телевизором. Окон не было — камера находилась в подвале, на одном из скольких-то подземных этажей этой таинственной дачи, — но на недостаток свежего воздуха и света жаловаться не приходилось: прогулки ему разрешали. Небольшой дворик, обнесенный трехметровой стеной, бассейн, шезлонги… В Москве еще стоял холод, загорать не получалось, но вода в бассейне была соленой и подогретой. Настоящая морская вода.
Неподалеку от бассейна по просьбе Востокова и его персонального охранника майора Ковалева расстелили широкий спортивный мат. Об этот мат майор уже успел удариться четыре раза, пытаясь запомнить прием, демонстрируемый Востоковым.
— Теперь моя очередь, ваше благородие, — сказал Ковалев, поднимаясь.
— Ваше высокоблагородие, — поправил Востоков, становясь в стойку.
— Извините, если что не так… — благодушно улыбнулся Ковалев. — Ну, давайте!
Востоков кинулся — вихрь крепких и быстрых кулаков. Ковалев ловко парировал удар ногой, поднырнул, перехватил кулак и бросил Востокова, как только что Востоков бросал его. Но Востоков на вершок отклонился, и энергия его ударов, помноженная на энергию Ковалевского броска, пошла по другой траектории. Майор оказался вовлечен в орбиту собственного захвата, и вновь припечатался спиной к мату. Востоков довел прием до конца, вывернув ему руку и зафиксировав ее в том положении, в котором хотя бы один дополнительный ньютон, приложенный в точке фиксации, приведет к вывиху предплечья из локтя.
— Так нечестно, вашсокобродь! — прохрипел Ковалев. — Этот контрприем вы мне еще не показывали!
— Суть айкидо, — Востоков отпустил майора, и часовой на стене облегченно вздохнул, опуская автомат, — Суть этого единоборства, Эдик, в том, что не бывает в нем раз и навсегда застывших комбинаций приемов и контрприемов. — Кувыркаться ему надоело и он сел, не прекращая наставительной речи. Майор Ковалев устроился напротив, только набросил на голые плечи камуфляжную куртку.
— Вы очень хорошо освоили каратэ, вернее, его местную модификацию, и вашу борьбу под названием «самбо». Но айкидо — это шаг вперед. Когда нет возможности на силу ответить силой, следует пользоваться слабостью — этот принцип дзю-до был взят Уэсибой с самого начала. На протяжении боя айкидоист не думает о том, какой прием провел противник, и каким контрприемом надо отвечать. Он думает, КУДА противник приложил силу и КАК этой силой воспользоваться. Заметив, что я прикладываю силу, вы применили захват, который успели запомнить. И все свое внимание сосредоточили на том, чтоб провести этот прием правильно. А нужно было только почувствовать, КАК я бью и пропустить мимо себя мои удары. Если бы тот, первый «моваши» вы не парировали, а пропустили над собой, добавив чуть-чуть собственной силы — вы бы швырнули меня, как тюк…
— Попробуем еще раз? — азартно подался вперед Ковалев.
— Пожалуйста, — пожал плечами Востоков. Они стали друг напротив друга: Ковалев — в спецназовскую стойку, Востоков — просто так, слегка ссутулившись, как плохой ученик у школьной доски.
Ковалев, слегка подрагивая бицепсами, ждал удара. И Востоков ударил — быстро, как молния. Майор угрем выскользнул из-под удара (говорят, в средневековой Японии ученики фехтовальщиков должны были руками ловить угрей, стоя в горном потоке), перехватил востоковское запястье… Слишком сильно подавшись при этом вперед. Мгновенная подсечка — и майор вылетел с мата.