Алексей Ивакин - 7 дней в июне. Том 2[СИ]

Женя весело скалился, вспоминая те деньки, и рассказывал всем как я, с ещё одним парнем, будучи уже «дедушками», спалился с одеколоном.

Если вкратце — то сцена была точь в точь из «Джентльменов удачи» — «О! Одеколончик!»

В ответ я собрал автомат, и ушёл проверять в каптёрку к старшине, зарядились ли батареи. После оружия, мы взялись за снарягу — надо было всё «обжить» и подогнать. Видимо, начальник тыла решил, что пора доставать заначки со складов, и вытащил новую экипировку. Получение имущества, подгонка под себя, поиск недостающего — подразумевается активные действия в ближнем тылу противника и оборона своего, затянулось до самого вечера, с перерывом на обед.

Вечером к нам прибыл недостающий штат — как рядовые разведчики, так и командиры.

Надо сказать, что к этому моменту нас вытурили из казармы связисты, и мы переехали в палаточный городок. Но так было даже лучше — меньше суеты. Всё же одно дело — палатка на взвод, другое — шумная «располага». Всё своё на виду и под охраной.

Конечно, двухъярусные кровати на земле, это не есть хорошо, но лежать на них было некогда, разве что в мечтах. Нас уже раскачивали так, что мама не горюй. До ужина успели сбегать до ближайшей речки, переплыть в обе стороны и прибежать обратно.

Когда мы, мокрые и злые, вернулись обратно, то перед тем как забрести в палатку, я заметил, что пробежавший мимо нас на рысях ротный, видимо торопившийся к штабу, говорил со своим замом, что надо успеть перехватить каких–то кавказцев.

— Слышь, — я обратился к остальным, — походу групники будут из ветеранов.

Ребята отнеслись к новости по–разному — кто эмоционально, что нам хана, кто наоборот, я например, что это хорошо — с опытом будут, а значит наши шансы на грамотного командира выше. Но тема не получила развития — все просто вымотались и мечтали лишь об одном — переодеться в сухое.

Пристроив автомат в пирамиду, я ещё раз, почти любовно, проверил радиостанцию, и пошёл за кепи, чтобы идти обираться на ужин, но тут прозвучала команда взводу строиться внутри палатки.

Появился наш ротный, а в тени его шкафоподобной спины — кто–то высокий, и с большим рейдовым рюкзаком. И за ним — ещё кто–то, такой большой, что мысли в страхе замерли в голове.

— Смирно! — временно исполняющий должность командира взвода сделал доклад, ротный кивнул и сделал шаг в сторону…

«Епаный покос! Только не ЭТОТ!!!» Замершие было, мысли заметались, ощутимо стучась в стенки черепа, когда я увидел второго.

Это был мой дядя Серёжа. Или Серьга.

Три контракта в Чечне — первый он подписал после срочной и поехал в 2001 году в Чечню, второй — после первого — там же. Третий — после второго. Дома за эти девять лет, он был только три месяца. Я, даже придя с армии — не спрашивал, где он служил — от него пахло войной. А в глаза я ему и сейчас боюсь смотреть.

Взгляд убийцы.

На гражданке он пил. Когда он пил — вся улица в деревне ходила на цыпочках.

Но обошлось. Пропившись — он устроился на железную дорогу помощником машиниста, затем сам стал машинистом и зажил нормальной жизнью. Разве что начал прятать глаза.

А теперь он заместитель моего групника.

Просто опупеть — сколько всего навалилось.

А ведь только сутки прошли с момента призыва…

«…Наша 26 пд спешно оборудовала оборонительные позиции вокруг Голдапа и восточнее. Расположение дивизии, как и все тылы ГрА «Центр» подвергались систематическим налетам авиации русских и обстрелу из крупнокалиберных многоствольных минометов. Потери в живой силе были не настолько велики, чтобы нарушить нашу оборону, но налеты авиации серьезно подрывали доставку в войска всего необходимого. Железная дорога в тылу 26 пд была почти парализована. Многие склады оказались уничтожены ударами с воздуха, несмотря на принятие всех мер по маскировке и отчаянные, но бесполезные усилия зенитчиков. Велико было выбытие автотранспорта. Горючее и боеприпасы приходилось строжайше экономить.

Большой проблемой стала паника, постепенно охватывающая все более широкие круги гражданского населения Восточной Пруссии. Начали распространяться нелепые слухи о захвате Эльбинга большевиками, о том, что Данциг полностью выгорел после применения русскими какого–то невероятно мощного оружия, о бомбардировках, разрушивших центр Берлина. Гестапо решительно пресекало эти разговоры, пока они не перекинулись на неустойчивую часть воинских контингентов. Пришлось даже публично расстрелять троих человек — двух немцев и одного мазура — за распространение враждебных слухов.

Тем не менее, приходится считаться с тем фактом, что передовые отряды русских действительно выдвинулись на подступы к Эльбингу, а силы Кригсмарине не смогли сорвать обстрел Данцига русскими боевыми кораблями.

С серьезными осложнениями столкнулась и наша 6 пд. Довольно быстро дойдя почти до самого Каунаса, дивизия оказалась втянута в ожесточенные бои, не приносящие ей успеха. Следовало бы подумать о ее отводе в район примерно южнее линии Казлу — Руда — Вилкавишкис, с тем, чтобы ликвидировать образовавшийся разрыв между 26 пд и 6 пд, и уплотнить фронт. Однако в штабе ОКХ и слышать не хотели о том, чтобы отвести войска. «Темпы продвижения вперед и так недостаточны», — заявляли там, — «мы серьезно отстаем от намеченного по плану «Барбаросса». Да фюрер нам голову оторвет, если мы заикнемся об отходе!». Штаб ОКХ, на короткое время вышедший на связь и сообщивший нам эти сведения, вскоре вновь пропал из эфира. (Тщательно зачеркнуто в рукописи: «Мне почему–то кажется, что первые правильные выводы из происходящего, фюрер уже сделал, когда покинул свою ставку «Вольфшанце»)

Впрочем, у соседей справа положение было не лучше. У Гота намечались большие неприятности в районе Вильнюса, но и ему не удавалось настоять на отходе к Алитусу, несмотря на яростные споры с ОКХ. Значительные силы связаны задачами по ликвидации соединений большевиков, окруженных в Белостокском выступе, поскольку постоянно предпринимаются довольно организованные попытки прорыва из окружения. Наступление в направлении Барановичи не получило развития, потери в танках и артиллерии оказались чересчур велики, чтобы надеяться на быстрое продолжение этого наступления. К счастью, положение облегчалось тем, что в данном районе правый фланг наших наступающих войск был прикрыт болотами Полесья.

Господство в воздухе авиации противника делало усилия люфтваффе бесполезными, ведущими лишь к утрате материальной части и подготовленных экипажей. Многие аэродромы и полевые площадки были серьезно повреждены или вовсе разрушены. И повсюду ощущалась нарастающая дезорганизация снабжения.