Дмитрий Хван - Хозяин Амура

А к ангарцам приходили и северные туземцы. Священник, принятый на борт «Алмаза», поведал, что недавно окрестил несколько семей дючеров, кои пришли жить под властью князя Сокола, бежав с неспокойной Зеи, где пошаливали царские казачки. Собственно, отток дючеров с верховьев Зеи и Буреи начался не вчера, и виной тому стали грабежи и прочие злодеяния гулящих ватажек бородачей. Немало они попускали кровушки местным жителям, чем склоняли их к бегству на Амур, Хумару и Сунгари — подальше от казаков, ближе к князю Соколу, который обид не чинит, а подданных своих защищает. Поначалу казачки пробовали на своих дощаниках следовать за объясаченными прежде туземцами, как было с шамагирскими дючерами с Буреи. Однако уже в первый раз едва они оказались посередь Амура, как перед ними остановился корабль, пускающий черные клубы дыма, а молодой, скалящий зубы парень, приложив ко рту железный раструб, прокричал им, чтобы они немедля гребли прочь, подальше от владений великого князя Сибирской Руси. Вдругорядь ватажка немедля схватилась бы за сабли и мушкеты, но тогда, понимая свое незавидное положение, казаки отступили. А бывало, что некоторые немногочисленные отряды казаков, терпя разного рода лишения, как то: голод, холод, болезни, или имея раненых товарищей на руках, целиком переходили на службу к ангарцам, надеясь на лучшую долю. Для таких служба всегда находилась — что у Петренко на Ангаре, что у Матусевича на Сунгари. А Зейский казачий острожек, так и вовсе тихой сапой стал вотчиной стоявшего прямо напротив него, на другом берегу Зейского городка ангарцев. Острожный голова — присланный из Якутска сотник Мыльников — был на корню куплен еще Бекетовым и потому ни в чем соседям преград не чинил. Бекетов же, будучи албазинским воеводой, склонял сотника и вовсе переходить на службу к князю Соколу. Мыльников слушал, кивал, брал подарки да периодически отпрашивался подумать. Верно, тянул время, подлец, или цену набивал себе. Но как бы то ни было, на Зее властвовали ангарцы. Хотя угольный разрез, где трудились почти четыре сотни пленных китайцев, был на стороне, формально отданной под руку Москвы.

В Албазин прибыли поздно вечером, когда «Алмаз», сбавив ход, шел вперед, освещая путь прожекторами. И пусть капитан отлично знал реку, ожидать все же можно было чего угодно. Поэтому и противоабордажные картечницы были наготове, и матросы смотрели в оба. Ярик внимательно вглядывался в приближающиеся огни причалов. Казавшиеся неуклюжими ангары, освещенные изнутри прожекторами, стояли около воды в доброй сотне метров от места швартовки парохода.

— Пап, я на корветы посмотрю? С Мирчиком! — Ярик умоляюще глядел на отца, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Пойдете, сейчас Федор Андреевич вам провожатого выделит, — кивнул Вячеслав после того, как по-дружески крепко обнялся с Сартиновым. — Но только близко не подходите — люди работают!

— Хорошо, пап! — Соколов-младший с сияющей улыбкой пихнул друга в бок и проследовал по идущей берегом и подсвеченной фонарями дорожке за высоким мужчиной с мичманскими погонами, который сухо велел следовать за ним.

Приблизившись к кораблям, Ярик испытал легкое разочарование — ближе, как он хотел, его не пустили, остановив у низкой ограды. Рядом прохаживались дауры, вооруженные непривычным для коренного ангарца оружием — копьями и луками со стрелами. На площадках наблюдательных башенок, возвышавшихся недалеко от воды, а также у задней стены первого ангара, где стоял «Воевода», прохаживались уже русичи, с винтовками. По-видимому, из переселенцев.

Отец не раз рассказывал Стасу о том, что со временем русских людей на берегах Амура станет еще больше, чтобы не повторить судьбу прошлых лет. И не только отступление казаков в семнадцатом веке, но и отступление со своих дальневосточных рубежей России на стыке двадцатого и двадцать первого веков. Тогда сдача происходила понемножку, символически — там островок амурский, там еще три. То китайцы протоку засыплют, чтобы остров к своему берегу присоединить, то просто и без затей самовольно островок займут. А уж с тем, чтобы для продажи жаждущим мифического оздоравливающего эффекта своим согражданам систематически истреблять разного зверя российского, практически истребив своего, они проблем никаких не имели. Разговоры об этом между членами Совета велись периодически, и каждый раз люди решали для себя какой-либо вопрос. Наконец, выработав предварительную стратегию становления и упрочнения положения сибирской державы на Амуре и более южных землях, покуда практически незаселенных, Соколов решил на месте лично поговорить с Игорем Матусевичем. Необходимо было обсудить с ним последний и важнейший вопрос стратегического плана, а именно — взаимоотношения с маньчжурами в свете их экспансии в Китае и последующего резкого усиления Цин.

Станислав помнил о последней беседе с отцом на эту тему, которая состоялась после отбытия из Нерчинска. Тогда, увидев работников-китайцев, он разговорился с отцом, держа в уме слышанное им на советах.

— Нужно, чтобы эти земли стали по-настоящему родными для русских, а для этого мы должны быть привязаны к этой земле, — объяснял тогда отец сыну. — Кровно! Могилами предков, теплом очагов…

— Но ведь ты сам родился на Волыни, а это многие тысячи километров отсюда! — возразил тогда Ярик. — Я помню карту.

— Сын, — негромко отозвался Вячеслав, — я верю в Провидение. Мы должны быть здесь, уходить нельзя. Помнишь, я говорил тебе фразу одного великого человека?

— «Богатство России будет прирастать Сибирью!» — повторил ее Станислав, согласно кивнув.

— Правильно, — улыбнулся Вячеслав. — Только нам нужно будет сделать так, чтобы Сибирь стала Россией, ее составной частью, а не просто источником богатства, которое можно в итоге и потерять, обращаясь с ней не умеючи.

Вдруг Стас понял, что кто-то трясет его за плечо. Моргнув, он обернулся в задумчивости — на него удивленными глазами смотрел Мирослав.

— Славка, ты чего задумался? Пошли! — Он кивнул на все того же мичмана. — Товарищ офицер разрешил осмотреть нам корвет поближе.

— Классно! — воскликнул Соколов и направился вслед за другом к поблескивающему медью корпусу «Воеводы», который все больше увеличивался в горящих глазах мальчишки.

Июнь 7153 (1645)

Ранним утром следующего дня на реке показались вражеские корабли, и на заставе тут же прогремел набат, поднимая с топчанов даже тех, кто недавно завалился спать после ночной смены в конном карауле. В скором времени все двенадцать человек маленького гарнизона, включая четверых дауров, собрались на стенах и в башенке стоявшего на высоком берегу излучины острожка. Хон Юнсок, один из добровольно перешедших на службу к ангарцам корейцев, попросил у Фрола бинокль и, продолжительное время понаблюдав за приближающимися судами, произнес, уверенно кивая: