Шайтан Иван 5 - Эдуард Тен
— Хайбула, помнишь когда до нас дошёл слух, что Шайтан Иван со своими людьми разгромил две тысячи башибузуков в Армении я смеялся и говорил, что Шайтан сам распространяет подобные слухи, чтобы мы боялись его.
— Да, помню.
— Так вот, я признаю, что ошибался. Он действительно разгромил их и заставил бежать.
Гасан замолчал глядя на огонь в очаге.
— Я так же признаю твою правоту, нам не победить русских.
Опять долгая пауза.
— Только признайся мне, брат, что ты пообещал Шайтану за его помощь? Ты, что, продал ему свою душу?
Хайбула растерялся от вопроса. Он видел, Гасан не шутит и спрашивает на полном серьёзе. Что ответить ему он не знал.
— Почему ты молчишь, брат? — Гасан ждал ответа.
— Нет, душу я не продавал. Я поклялся ему, что если стану ханом то буду всегда дружески относиться к Русскому царю, сам не нарушать договор и другим не позволять. Шайтан обещал военную помощь в случае, если она понадобиться и защитить семью в первое время.
Гасан постарался незаметно выдохнуть.
— Это выполнимо, тем более без его помощи нам не устоять. Ты решил где будет твоя ставка?
— Да, в Картахе.
Гасан удивился. Хунзахские беки, селение Чимхановых? Там ведь почти никого не осталось. Султан со своим отрядом несколько раз делал набеги на них, ещё до нашего приезда. Они уничтожили всех Чимхановых за помощь русской администрации, когда Абдулах-амин свергнул Тохан хана.
— Нет, Гасан, там проживает около семидесяти семей и самое важное, действующая мечеть и мулла в ней хаджи Гамал Дибиров. Он единственный, кто не побоялся выступить против Абдулах-амина. Хаджи Гамал проповедует за мирное существования со всеми соседями и с русскими, в том числе. Я встречался с ним и он обещал поддержать меня в случае если я объявлю себя ханом мира, а не войны, и буду налаживать мирную жизнь. Абдулах-амин при всём своём желании ни как не может убрать его, чтобы не опозорить своё имя и потерять поддержку со стороны своих сторонников. Влияние хаджи Гамала не велико, но это пока. Он признался, что мое присутствие и действие направленное на сохранение аварцев как народа, в виде самостоятельно ханства, будет поддержано многими.
— Наверное ты прав Хайбула, высоко метишь, но у нас нет ничего, нет денег. С пятьюстами злотых лир ханство не построишь. — Усмехнулся Гасан.
— Не грусти, Гасан, всё будет, сейчас важно заявить о себе и набрать верных людей. Я хочу увидеться с семьёй.
— Я знал, что ты непременно захочешь увидеть семью. Мы можем вернуться через перевал. Шайтан сказал, что ты можешь приехать и встретиться с семьёй, но пока тайно.
— Мы отправимся завтра, отдам распоряжения Лазибу. — Хайбула, сбросив с плеч тревоги и переживания за семью, ожил, улыбка не сходила с его лица. Сейчас он был не жёстким, расчётливым предводителем, а простым человеком, который истосковался по свой семье.
Хайбула оставил Лазибу сорок золотых лир, отдал распоряжения.
— Я сделаю всё, что ты приказал, Хайбула. Счастливой дороги. — поклонился Лазиб.
Хайбула торопился, Гасан понимая нетерпение брата мягко старался сдерживать его.
— Брат, ты как юноша стремишься на свидание со своей женой. — Усмехался Гасан.
— Сам не пойму, сколько лет женат, а моя любовь к Мелис становится только сильней. — смущенно признался Хайбула. Такое признание он мог себе позволить только при Гасане, не уронив своё мужское достоинство.
— Я понимаю тебя Хайбула, но нам предстоит идти по опасным горным тропам. Согласись, обидно свернуть шею за день до встречи с любимой. — Рассмеялся Гасан. Сафара оставили с Лазибом, готовится к походу в Картах. Братья ехали как в далекой молодости, полные надежд и планов.
* * *
Петербург. Кабинет генерал Бенкендорфа.
В кабинете присутствовали начальник штаба Дубельт и полковник Лукьянов.
— Я вас слушаю, господа — спросил Бенкендорф сидящий за столом.
— Ваше высокопревосходительство, во исполнении вашего приказа о создании секретной Службы специальных операций, мной разработана предварительная структура подразделения. Для начала создадим подразделение из пятнадцати человек. Основное направление силовое обеспечение операций на всей территории Российской империи. План боевой подготовки подразделения, снаряжения и вооружение решено проводить согласно черновикам полковника Иванова-Васильева. Ваше высокопревосходительство, прошу вас рассмотреть предложение полковника Лукянова. В подразделение набирать молодых офицеров, физически крепких и младших чинов. Закупить вооружение у Краснова и отправить всех на Кавказ к полковнику Иванову, под присмотром полковника Лукьянова. Пройти первичную подготовку на базе с участием подразделения в боевых действиях и приобретением реальных навыков в боевой обстановке. Срок четыре месяца, можно чуть больше, по ситуации. Пусть полковник Иванов на деле покажет эффективность своих предложений. Подразделение официально армейское, всё с соблюдением секретности.
Бенкендорф задумался.
— Вы подобрали людей?
— Да, шестнадцать человек. Полный штат подразделения, три отделения по пять человек, командир и его заместитель офицеры. Подпоручик и поручик. Командир всего подразделения ротмистр, заместитель поручик, штаб-ротмистр. Фельдфебель по хозяйственной части. Шестнадцатый, фельдфебель.
— Что же, разумно, я не против. — Бенкендорф открыл папку, принесённую Дубельтом и подписал документы.
— Полковник, вы ответственно подошли к отбору кандидатов?
— Так точно, ваше высокопревосходительство. Выбирали строго по критериям разработанными нами. Вопрос зачисления будет решаться после прохождения подготовки. Возможно доберём людей до двадцати человек.
— Удачи вам, полковник. С нетерпением жду результата. Вы свободны господа.
Бенкендорф внимательно ознакомившись с черновиками Иванова, поручил Дубельту проработать этот вопрос и подготовить его к реализации в первой части. Силовое подразделение для действия на территории Российское империи. Предложение полковника Лукьянова о переводе Иванова в Петербург и назначить его начальником ССО было отклонено. Он не знал, что Иванов задействован в другой операции, куда более важной на сегодняшний день.
— Кавказ…., Кавказ — Бенкендорф вспомнил свой недавний разговор с Императором.
— Как вы думаете, Александр Христофорович, Нессельроде действительно искренне печётся о тяжелой доле братьев славян на балканах? — спросил Император. Вопрос был с подвохом.
— Надеюсь, ваше величество, что это так. — уклончиво ответил Бенкендорф.
— В политике нет друзей… — задумчиво потянул Николай. — Как ни печально,