В. Бирюк - Стрелка
Под запрет подпадают и техники прерывания, и «кипячёные яйца по-самурайски», и «мазь из красных муравьёв» османских султанов, и однополый секс во всех формах вообще — детей-то от него не рождается!
В Англии при Эдуарде I Длинноногом (1272–1307), который активно применял юридическую норму преемников Константина Великого, процессы против «грешников содомских» имели массовый характер. Это было следствием, в первую очередь, личной драмы короля: гомосексуалистом был его сын и наследник — Эдуард II Карнарвонский.
В России сексуальные контакты между лицами одного пола были распространены у славян-язычников, имели место (в том числе среди знати) и впоследствии, однако до времен Петра I никакого наказания для гомосексуалистов предусмотрено не было. Петр, копируя шведский опыт, ввел его исключительно для солдат: с 1706 года замеченных в «противоестественном блуде» военных — по-европейски сжигали на костре. Однако это настолько не соответствовало русскому представлению о «правильно», что императору пришлось, начиная с 1716-го, ограничиться телесным наказанием. Для гражданских лиц гомосексуализм стал уголовно-наказуемым только с принятием в 1832 году «Уложения о наказаниях» Николая I.
Жестокость западного христианства, форма казни (сжигание на костре) восходит к борьбе христианства с язычеством. На Руси, где соотношение христианства и язычества было иным («вера русская — не христианство с суевериями, а двоеверие»), отношение в обществе к вариациям сексуального поведения было не-европейским. С тех ещё времён.
Забавно, что «ревнители возрождения духовности предков», славянского язычества, типа разных «Союз волхвов» или «Братство Перуна», пропагандируют, тем самым, толерантность к гомосексуализму.
Не они одни: любителям ниндзя и у-шу следует помнить, что в Китае и Японии гомосексуализм имеет богатую «народную традицию», отраженную в исторических источниках, в сказках, песнях, рисунках и других видах творчества. Приблизительно до середины второго тысячелетия гомосексуализм в принципе не считался чем-то предосудительным или аморальным, тема сексуальных контактов существовала параллельно с представлениями об идеальном и гармоничном браке между мужчиной и женщиной. То есть: «мухи — отдельно, котлеты — отдельно».
Не буду тыкать пальцем в Шао-линь или иную «школу мудрости», но у ряда народов, в рамках национальной педагогики, сексуальная связь между взрослым мужчиной (наставником) и юношей (воспитанником) рассматривался как инициация последнего, его переход во взрослую жизнь, нередко носила обязательный характер.
Интересно видеть определённую «противофазность» между Европой и Русью в отношении к явлению. То они своих «ненормальных» жгут живьём, и Петру Первому приходится сначала заимствовать «гуманистические» шведские нормативы, а потом хоть как-то их смягчать. То — наоборот.
Может, не надо догонять «просвещённую Европу»? Может, подождать, пока их в другую сторону кинет? Вместе с «цитаделью демократии»: один из «отцов-основателей» США Томас Джефферсон предлагал наказывать за мужеложство — кастрацией, а за лесбиянство — прокалыванием перегородки носа. По меркам существовавших на тот момент в США воззрений на «половой вопрос» — весьма либерально.
Не является ли поддержка ЛГБТ-сообществ евро-американскими обществами и государствами — завуалированной формой покаяния? Попыткой искупить почти полтора тысячелетия костров и виселиц? Инстинктивным ощущением вины и попыткой загладить содеянное?
И как быть обществам с другой историей, в которых подобного маразма не было?
К каким трагедиям приводит противоречие между свойствами человека, реальностью окружающего его мира и «канализацией любви», вошедшей в основу христианства, в таких заведениях как католические и православные монастыри, какие случаи случались в Советском Союзе, когда масса взрослых женщин осталась после Отечественной вдовами, как решали свои проблемы француженки после Первой Мировой, «обескровившей Францию до голубизны», что ждёт Китай, с учётом тамошнего демографического перекоса, сложившегося к началу 21 века…
Когда христианство не соответствует реальности — взрослые люди его… отодвигают. К счастью для потомков. То есть — говорят нужные слова, исполняют нужные ритуалы, но думают и делают по-своему. Похоже на жизнь при коммуняках.
«Хоть бы и трижды правильное слово не должно мешать полезному делу».
Смерды в своих общинах видят священников нечасто и следуют исконно-посконному, «как с дедов-прадедов заведено». А вот юноши и девушки из «хороших семейств», воспитываемые под постоянным присмотром духовных лиц, отделённые от основной народной массы своим социальным статусом, более подвержены идеологическому влиянию. Они в это верят. Пока. Потом, бог даст, «жизнь сама таких накажет строго». Некоторых ещё и научит. Иначе бы — вымерли.
* * *Лазарь наступил на грудь лежащему парню, приставил к горлу меч. Руки Лазаря на рукояти меча дрожали, лицо раскраснелось в праведном гневе. Прирежет. Прирежет исключительно из лучших побуждений и благородных устремлений. Потом будет мучиться и раскаиваться. Если доживёт.
– Погоди. Мы ж с тобой не иудеи какие-нибудь, не католики-схизматы. Это у тех — сразу смерть всем обоим. А у нас… Бог — милостив. А мы чем хуже?
Парень, с ужасом скосив глаза на упёртый ему в шею клинок, быстро залепетал:
– Ребятки… люди добрые… воины православные… не надо… не надо нас убивать… что хотите возьмите… все отдам… только отпустите нас… не убивайте… пожалуйста-а-а…
Насчёт — «всё отдам»…
«Жаба» моя при мне, никуда не делась. Рефлекторный вопрос: «А что я с этого могу поиметь?».
Судя по одёжке — парнишка не из простых. Кафтан тёмного хорошего сукна, тонкого полотна рубаха, сейчас задравшаяся на пояс и обнажившая нервно дрожащий низок животика молочно-белого цвета и выпирающие тазовые кости. Сапоги… хорошей новогородской работы, воинский пояс очень неплохо вышит цветными нитками…
Интересно, сколько будет его «всё отдам» в денежном эквиваленте?
– Что у тебя есть — мы и так возьмём. Что ещё дашь?
Парнишка всхлипнул и неуверенно предложил:
– Я… я сам… я вам… Тело своё. Вам на утехи. Делайте со мной что хотите — слова не скажу, все ваши хотения исполню.
Второй персонаж резко забился, начал что-то активно мычать, Сухану пришлось врубить чудаку по рёбрам. Между тем, наш «соблазнитель» собрался с духом и, уже относительно твёрдым голосом, принялся успокаивать своего мычащего партнёра по нелегитимному соитию:
– Шух, ты не тревожься, я ж ничего, я ж привычный. Потерплю малость. Они ж не звери какие, они ж… ну… а потом нас отпустят. Правда, ребята? Простите нас. А мы больше — не! Мы больше — никогда! Дурак я, дурак. И зачем я сюда тебя привёл. Надо было в том месте, которые ты выбрал… Ребята, вы как? Вам как… ну… хочется?