Константин Мзареулов - Танки решают все!

Одна рота Т-34 выдвинулась вдоль дороги на запад, постреляла по «тиграм», но малодушно отступила к деревне вместе с легкими Т-50. «Тигры» открыли огонь с двух километров, подожгли легкий танк и повредили ходовую часть «тридцатьчетверки». Прибавив ход, советские танки вошли в деревню, укрывшись за домами и заборами. На виду оставались только с десяток T-34 возле Тельманова да еще несколько — в рытвинах и оврагах между позициями пехоты. Разворачиваясь в несколько линий, «тигры» продолжали движение, явно намереваясь уничтожить советские танки, а заодно затрамбовать в снег и грунт пехоту Отставая от тяжелых машин на полкилометра, шли легкие Pz.VI.

Первый сюрприз ждал их, когда горевшие самоходки неожиданно открыли огонь почти в упор, поразив пару «тигров», после чего полным ходом отступили. Немецкие танкисты, сильно обиженные таким коварством, бросились в погоню, но здесь их ждало цинично выставленное минное поле, на котором подорвались еще два «тигра». Остальные в количестве четырех машин, выпустили несколько снарядов, подбили одну самоходку и — видимо, по приказу — возобновили наступление на деревню. При этом они оказались слишком близко от рощи, и целая рота ИСов с дистанции около 500–600 метров расстреляла противника прямой наводкой практически в упор. А две уцелевшие самоходки Полухина вернулись к кромке минного поля и добили засевшие на минах танки.

Неприятный инцидент заставил противника выдвинуть на правый фланг подкрепления. С десяток «тигров» открыли по роще огонь с большой дистанции, к ним присоединились минометные подразделения, но дивизион Осянина быстро накрыл вражескую батарею, и та умолкла, чтобы сменить позицию. Пока продолжалась вялая перестрелка, немцы послали на разведку саперов, и два взвода попытались обойти засаду в роще, огибая минное поле. Этот маневр вывел их на роту Т-34, которые с большой дистанции расстреляли легкие Pz.III и опять отступили, когда показались «тигры». Наученные неприятным опытом немцы не рванулись в преследование, а двигались медленно, но все равно подставили борт под огонь из развалин, в которых притаилась батарея Раппопорта, прикрытая ротой Озерова. Расчеты противотанковых пушек развили дьявольскую скорострельность, буквально за несколько минут поразив три «тигра» из восьми и добив все оставшиеся Pz.III.

Это подразделение вражеского батальона начало отходить, выпуская снаряды по вспышкам выстрелов (как выяснилось позже, при этом были подбиты одна за другой три пушки). Во время отхода немецкие танкисты оставались под обстрелом с двух сторон, потеряли еще одну машину, и Литвин дрожащим от возбуждения голосом прокричал в рацию:

— Пора, Леха! Пора! Скоро совсем стемнеет!

— Сейчас, сейчас… — Алексей не отводил глаз от событий на правом фланге. — Погоди минутку.

Рядом с ним Манаев прокричал в трубку:

— Вперед, Дунай!

Наступавшая в центре рота «тигров» потеряла часть танков и расстреливала позиции советской пехоты не подходя к окопам ближе километра. Между тем третья рота осторожно подошла к засадному батальону Сазонова. Здесь завязалась перестрелка, появились потери с обеих сторон. Немцы настырно полезли в атаку, дистанция сократилась до пятисот метров, то есть каждое попадание означало пробитую броню и почти наверняка — уничтоженный танк. С такой дистанции поражали противника даже пушки «тридцатьчетверок» занимавших промежутки между ИСами. Быстро наступавшая ночь резко снижала точность стрельбы, но Сазонов потерял три машины, рядом с ними горели Т-34, а на поле застыли четыре «тигра».

«Дунай», то есть резервный батальон Манаева, обойдя противника по широкой дуге, ударил с тыла. К сожалению, новая модификация Pz.III была вооружена длинноствольной 50-мм пушкой, которая на коротких дистанциях пробивала даже лобовую броню Т-34. Теперь бой шел на всем пространстве перед деревней, в темноте пылали десятки танковых костров. Пришел момент вводить в бой последние резервы, чтобы добить противника, и Часов приказал:

— Кедр и Ель — вперед!

Сбежав по лестнице, он залез в свой танк и выпустив красные ракеты. Командирский ИС и взвод Филимонова медленно проползли по кривым сельским улочкам; и вышли на поле перед Тельмановом. В свете горевших впереди вражеских машин были четко видны силуэты наступавших в две линии танков Черкесиани. Слева пошел в атаку Литвин, навалившись дюжиной своих ИСов на четыре «тигра». Часов даже застонал сквозь зубы, представив, какой жестокий размен фигур произойдет на этом участке.

Потрепанная рота «тигров» в центре медленно пятилась, повернув часть машин против «Дуная» и отбиваясь от наседавшего 2-го батальона. Время от времени какая-то машина — то наша, то вражеская — останавливалась, пораженная тяжелым снарядом. На правом фланге на помощь танкистам подоспели переброшенные с прежних позиций батареи противотанковых пушек. В половине шестого, не приняв ближнего боя, немцы начали быстро отступать. Часов приказал не преследовать противника, чтобы самим в темноте не нарваться на засаду.

В семь часов Низкохат доложил, что немцы отступили на 10 км и занимают оборону в Гранитном. Тогда же закончился подсчет потерь: на поле боя было обнаружено 9 подбитых ИСов (по мнению Авербуха, три из них подлежали ремонту), два десятка Т-34, 8 легких Т-50 и Т-40, 17 «тигров», 15 Pz.III, 8 немецких бронетранспортеров. Полк Часова потерял полсотни человек убитыми и ранеными, а также почти всю артиллерию. В плен попали тридцать немцев, включая раненого майора.

Приехавший вскоре Баргузин застал командиров передового отряда за большим столом в обществе старшего лейтенанта госбезопасности и прекрасно говорившего по-русски гауптмана вражеской пехоты. Командиры пили французский коньяк, закусывая голландским сыром, итальянской колбасой и другими деликатесами, захваченными на мичуринском аэродроме. Настроение у всех было половинка на половинку: с одной стороны, враг разбит, но с другой — слишком дорогой оказалась цена победы.

Это ведь только в песнях говорится, что за ценой не постоим. А в жизни терять боевых друзей очень больно.

За стенами лаборатории происходили какие-то бурные события, кто-то искренне восторгался кто-то негодовал, кто-то привычно разглядывал небо сквозь унылую тюремную решетку, кто-то безразлично напивался до скотского состояния. Но сотрудники лаборатории дисциплинированно продолжали ходить на работу, электроэнергия подавалась почти без перебоев, и компьютер неутомимо тянул вычисления, еженедельно (а то и чаще) выбрасывая результаты очередного сценария.