Помещик - Михаил Шерр

Единственное, что ещё держалось, — это стены. Толстые кирпичные стены и красивые колонны у парадного входа. Но для восстановления дома этого было явно недостаточно.

С тяжёлым сердцем я вернулся во флигель. На кухне меня ждал приятный сюрприз — кухарка Пелагея готовила ужин, и судя по запахам, ужин предстоял отличный.

— Пелагея, — сказал я, — а что это ты готовишь?

— Да так, барин, — ответила она, раскрасневшись от жара печи. — На радость, что вы приехали, решила угощение устроить. Тельное у меня из щуки получилось, ботвинью сварила. Да ещё утку фаршированную полбой приготовила, с редькой маринованной.

— С маринованной редькой?

— А это я по-особому её делаю, барин. Рецепт у меня секретный. Очень вкусно получается.

Действительно, когда мы сели ужинать, обед как-то выпал из графика, еда оказалась превосходной. Тельное из щуки было нежное и ароматное, ботвинья — освежающей, а утка с полбой просто таяла во рту. Маринованная редька добавляла всему особый пикантный вкус.

— Пелагея, ты золото, — похвалил я кухарку. — Где ты научилась так готовить?

— Да я ещё при покойной барыне, царство ей небесное, училась, — ответила она с гордостью. — Она меня в Москву возила, к какому-то знаменитому повару. Многому у него научилась.

За стол я посадил не только Семёна Ивановича, но и Степана с Вильямом. Это вызвало удивлённые взгляды слуг — видимо, прежний хозяин так не поступал.

— Семён Иванович, — сказал я, наливая всем настойки, — расскажите подробнее о доходах имения.

— Да что рассказывать, Александр Георгиевич, — вздохнул управляющий. — Доходы у нас как я говорил небольшие — чуть больше восьмиста рублей в год. А если еще и лес перестанем рубить, как требует ваш дядя, то и будет и того меньше.

— А расходы?

— А расходы больше доходов, барин. Подати платить надо, дом содержать, людей кормить. Вот и живём в долг.

Я задумался. Доходы будут меньше восьмиста рублей в год. Даже если всю выручку тратить на погашение долгов, потребуется не один десяток лет, чтобы расплатиться. А ведь на что-то жить тоже надо.

«Нет, — решил я, — так дело не пойдёт. Нужно кардинально менять подход к ведению хозяйства. Искать новые источники доходов».

— А что можно изменить? — спросил я. — Как увеличить доходы?

— Не знаю, барин, — развёл руками Семён Иванович. — Земли у нас мало, крестьян тоже. Что с них возьмёшь?

— А что думает наш специалист по сельскому хозяйству? — обратился я к Вильяму.

Тот задумался, жуя утку.

— Нужно посмотреть на всё хозяйство, — сказал он наконец. — Земли, скот, технологии. Может быть, есть возможности, которые не используются.

— Завтра и посмотрим, — решил я.

Ужин затянулся допоздна. Настойки у Пелагеи действительно были отличные — и рябиновая, и смородиновая, и какая-то травяная, очень ароматная. Вильям рассказал о разведении скота в Англии, Семён Иванович — о соседних помещиках.

Наконец пришло время расходиться по комнатам. Я открыл окна в своей спальне — стояло лето, но в комнате было душно. Сразу повеяло прохладой и запахом сосен.

Удивительно, но комаров не было совсем. Видимо, сосны как-то их отпугивали. Это было большим плюсом — летние ночи в средней полосе России обычно превращались в пытку из-за кровососущих насекомых.

Я лёг в постель и стал размышлять о завтрашнем дне. Год — это не так уж много. Но и не так мало, если использовать время правильно.

«Посмотрим, что у нас есть, — думал я, засыпая под шум сосен. — И что можно сделать. Возможно Вильям действительно специалист и может быть от него будет толк. Но надеяться надо только на себя».

Последней моей мыслью перед сном было: «А впрочем, что мне терять? В худшем случае стану чиновником. В лучшем — может быть, удастся спасти имение».

И под убаюкивающий шорох хвои за окном я провалился в сон.

Ку-Ка-Ре-Ку!

Я рывком сел в кровати, сердце колотилось как бешеное. За окном очень раннее утро, но какой-то слишком резвый местный петух уже давал концерт, да такой, что казалось это происходит прямо под моим окном.

И он не один — ему ответили такие же голосистые собратья, создавая просто какофонию звуков какую я никогда не слышал.

— Вот же сволочи пернатые, — пробормотал я, потирая глаза.

А тут ещё и солнце подключилось. Несмотря на столь ранний час, его лучи уже пробивались сквозь занавески и били мне прямо в левый глаз. Спина тоже уже начала гореть от жары.

«Ну какой же строитель этого дома был оригинал, сделал спальню на солнечной стороне! — возмутился я про себя. — Я всегда был совой, есть и буду её во веки веков! А тут приходится насилие над собой совершать, вставать ни свет ни заря. Сегодня же распоряжусь, чтобы повесили самые плотные шторы».

Но делать нечего — сон как рукой сняло. Дом уже проснулся, слышались голоса во дворе, стук посуды на кухне.

Постоянное отсутствие теплой воды меня уже практически не напрягало, её комнатной температуры для меня теперь вполне достаточно.

Вот и в этот раз я умылся холодной, не спеша оделся и проследовал на кухню, где меня встретила Пелагея.

— Доброе утро, барин! — поприветствовала она меня. — Чего изволите на завтрак? Может, каши овсяной? Или яичницы?

Я посмотрел на неё, потом на её помощницу — молодую девушку лет шестнадцати-восемнадцати, которая уже хлопотала у печи.

— Знаешь что, Пелагея, — сказал я, — а давайте я сам что-нибудь приготовлю.

Кухарка удивлённо воззрилась на меня. Я довольно улыбнулся, произведенный эффект мне очень даже понравился. Уверен, что подобных речей наша кухарка еще никогда в жизни не слышала.

— Как это — сами, барин? — у Пелагеи даже голос задрожал и в нем появились нотки не только удивления, но и обиды.

— А вот так. Объяснять долго, лучше покажу. У вас есть яйца?

— Есть, барин, — кухарка начала успокаиваться, сообразив, что я вероятно просто хочу показать что-то новое. — Свежие, только что из курятника принесли.

— Масло сливочное?

— И масло есть, у нас хоть маленькая, но маслобойня своя, — а вот этот факт как-то прошел мимо меня.

Скорее всего я даже не понял, что это такое когда видел. Надо при первой же возможности восполнить этот пробел.

—