Стрелки Аустерлица - Августин Ангелов

Правда, об этом пленный гусарский бригадир ничего не знал, поскольку он и его товарищи прискакали из Вестина, где в качестве гарнизона стоял их гусарский эскадрон. Накануне туда прилетел голубь с приказом. Оттого и высланы были гусары в эту сторону к перекрестку для разведки на возможных путях нашего движения. А еще пленный поведал, что, если они не вернутся до заката, это будет означать, что разведчики напоролись на неприятеля. То есть, на нас. Впрочем, так оно и было. Следовательно, нам нужно поторопиться.

Жители деревни радовались русскому отряду по той причине, что они по-прежнему считали нас союзниками Австрийской империи. Конечно, даже сюда дошли уже слухи о том, что армии России и Австрии потерпели сокрушительное поражение в битве при Аустерлице, но местные еще не знали, что их страна сразу после этого события предала наш союз. Ведь об этом пока нигде не объявляли, да и предательский Пресбургский мир еще только готовился для подписания дипломатами Австрии и Франции. Элиты тихой сапой готовили мутный договорнячок, как сказали бы у нас в двадцать первом веке. И подготовка сепаратного мирного договора, разумеется, держалась в секрете и заранее не афишировалась.

Поэтому простым людям, проживающим на землях императорской Австрии, было невдомек, что их император Франц уже предал Россию и Антинаполеоновскую коалицию. И жители деревенской глубинки, находясь в блаженном неведении о реальном положении дел, встречали нас, как союзников и дорогих гостей, искренне радуясь нашему прибытию и разгрому нами патруля французских гусар. Деревенские даже пока не думали о том, что последствия этого могут быть для них самыми неприятными. Когда оккупанты узнают, что тут произошло с их гусарами, то вполне могут отомстить, выместив свою злобу на мирных жителях.

Впрочем, сейчас об этом никто и не думал. Несмотря на смерть бедняжки Терезы, для большинства деревенских жителей наше неожиданное появление превратилось в настоящий праздник. Ведь они никогда прежде не видели такого большого, как им казалось, военного отряда, да еще и с солидным обозом. И наши драгуны с радостью гарцевали на лошадях перед жителями, а их трубачи дудели в трубы, устроив на главной деревенской улице настоящий маленький парад, за которым со всем вниманием наблюдали крестьяне от мала до велика, высыпав из своих домов на обочины. Бедно одетые моравские крестьяне улыбались русским воинам и приветственно махали руками. А матери, пугавшие до этого своих детишек страшным Наполеоном и жестокими французами, с удовольствием показывали детям русский военный караван. И ватаги ребятишек бежали за нашими всадниками, что-то весело крича вслед и смеясь.

Я же, глядя на все это, думал о том, насколько же здесь еще наивны люди. Они пока не ведают ничего о грядущей эпохе беспощадных машин и чудовищных социальных экспериментов, которую готовят миру два предстоящих столетия. Они еще даже не догадываются, какие страшные мировые войны переживет человечество. И какой передел мира последует за этими ужасными войнами.

Эти люди не забивают себе голову ничем лишним, кроме, может быть, религии и суеверий. И потому им, конечно, живется намного легче и веселее, чем нашему поколению «зумеров». Ведь размеренное течение их жизни наполнено всего лишь обыкновенными повседневными заботами крестьянского быта без ежедневных стрессов и бесконечной гонки за успехом, свойственных моему поколению. Впрочем, для меня все те заботы двадцать первого века остались навсегда где-то там, в далеком будущем. Но, черт возьми, успеха я хотел добиться и здесь!

Похоже, во мне и в 1805 году проявлялась природа поколения Z. И я желал достигнуть большего, хотя уже по воле судьбы сделался князем. Но, одного этого статуса мне казалось мало. И я мечтал о великих преобразованиях, которые возглавлю. Вот только, пока нужно, для начала, добраться в Россию, где можно будет, пользуясь своим новым статусом влиятельного аристократа, запустить процессы развития в сторону прогрессивных преобразований. А в дороге по тылам неприятеля не очень-то попреобразовываешь что-либо.

Русские воины казались деревенским жителям воплощением силы, а то, что в отряде у нас обнаружились и добровольцы из Моравии, пусть и не совсем ближайшие земляки здешних, а уроженцы других деревень, но все-таки говорящие с местными на одном языке, только прибавляло изъявлений почтения и знаков уважения, которые демонстрировали местные нашему отряду. Особенно тепло они встретили Леопольда Моравского, которого знали, как правителя весьма неплохого. Старшее поколение крестьян хорошо помнило те времена, когда вся деревня вместе с окрестными землями принадлежала семье виконта. И те годы вспоминались ими, как благополучные и беззаботные.

Ведь старые времена часто кажутся людям более добрыми. Да и не было тогда никакой войны. Хотя теперь крестьяне уже перестали считаться крепостными, получив, вроде бы, равные права с остальными жителями Австрийской империи, но, от этого их жизнь не сделалась легче, поскольку, если раньше все их проблемы решал барин, то теперь решения любых вопросов приходилось искать самим. Потому неожиданное появление бывшего барина вызвало у них ностальгию. Женщины кланялись ему, а мужчины снимали шляпы не потому, что положено кланяться барину, а просто в знак уважения. Ведь теперь, формально, для граждан Австрии объявили равенство. И ничто не мешало крестьянам искренне выказывать почтение бывшему хозяину, если они считали его хорошим человеком.

И меня это немного удивляло, потому что я уже имел случай наблюдать недостатки виконта. Он представлялся мне слабовольным типом, подверженным алкогольной зависимости и плохо контролирующим собственные поступки. А его несдержанность и своеволие обернулись и просто преступлением. Тем не менее, люди его уважали. И он прочно утвердился в моих глазах в качестве лидера местного землячества. А это, в сущности, совсем неплохо, поскольку обеспечит нам поддержку местного населения, пока наш отряд находится в этих моравских землях.

Конечно, при других обстоятельствах можно было бы использовать влияние Леопольда Моравского, например, для организации партизанского движения в крае, либо для набора в наш отряд еще пары взводов рекрутов. Но, сейчас надо поспешать. А потому я приказал продолжать движение, не разрешив никому из бойцов даже перекусить в местной харчевне. До темноты нам предстояло выйти к Вестину. А там еще неизвестно, что будет. Ведь о том, что в городке стоит французский гарнизон, состоящий из гусарского эскадрона, я уже знал от пленных гусаров, которых мы, разоружив, оставили на попечение местных жителей, покидая деревню, промаршировав через нее, словно на параде.