Анатолий Логинов - Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле

2 июля 1942 г. г. Москва.

В полусумраке кабинета, с единственной горящей настольной лампочкой, все происходящее казалось нереальным, знакомые предметы, виденные тысячу раз и привычные как обстановка в собственной квартире, ускользали от глаза, представляясь какими-то объемно-пустыми серыми тенями неизвестного происхождения.

«Устал», — подумал Мурашов и усилием воли постарался сосредоточиться на разговоре.

— …значит, сведения о мощнейшей взрывчатке оказались верными. Только выходили на изобретателя вы слишком долго, — хозяин кабинета кивнул, блеснув в свете лампы стеклышками пенсне.

— Виноват, товарищ …, — начал и тут же осекся, остановленный жестом хозяина, Юрий.

— Канечно виноват, — в речи наркома прорезался кавказский акцент, что сразу заставило Юрия насторожиться,— как не заметил, что тебе противодействуют? Почему сразу не обнаружил саботаж? Хорошо, Гоглидзе контролировал твою работу, он и заметил. Бл.., когда думать начнешь? — Выругавшись, Лаврентий Павлович успокоился и добавил, рассматривая расстроенного Мурашова: — Ничего, впредь умнее будешь. Конечно, саботировали тебе очень аккуратно, тонко и рассчитано. Вот сейчас Гоглидзе как раз это дело и ведет. Так что придется тебе помочь, если понадобиться, — потом, взяв со стола стакан и отхлебнув глоток, нарком продолжил: — Но вернемся к «Припяти». Делом заинтересовался товарищ Павлов …, — эти слова заставили Мурашова забыть об усталости, ведь «Павлов» — это нынешний псевдоним самого товарища Сталина!

-… да, заинтересовался. Пока он не принял определенного решения, но отметил, что это может быть долговременной игрой английской разведки. Но при этом он выдвигает «Припять-один» на высокий пост…

Лаврентий Павлович опять помолчал, держа паузу:

— Поэтому особенно интересно пересечение «Припяти» и Харьковского дела. Вы собрали все сведения?

— Так точно. Анализ имеющихся донесений от особого отдела, а также агентов «Нино», «Бурлак», «Киевлянин», «Шнырь» показывает, что пойман беглец был абсолютно случайно, в ходе розысков диверсионно-разведывательной группы противника. Точно так же случайно в бригаду прибыл и личный состав трибунала, осуществлявший объезд частей армии по плану члена военного совета армии. Поэтому я могу гарантировать непричастность «Припяти» к делу «Харьков».

— Это хорошо, что вы так уверены. Но я считаю необходимо еще раз перепроверить все, и снова доложить мне полученные результаты через …, — нарком перевернул листы откидного календаря, — через четыре дня. Ясно? А сейчас доложите, как дела с заводом ХХХ.

— На завод прибыл представитель московской лаборатории. Как мне доложили, через два дня начнется снаряжение опытных образцов боеприпасов взрывчаткой, а еще через три дня — испытания боеприпаса в новом снаряжении.

— Неплохо, — удовлетворенно констатировал нарком: — Тем более, что из войск хорошие отзывы о «Васильке» идут. Так что ваша забота, чтобы ничего нормальной работе завода не мешало. Все. Свободны.

Капитан ГБ Мурашов, встал и, четко отдав честь, повернулся и вышел из кабинета. Проводив его, Лаврентий Павлович не стал снова садиться в кресло, а подошел к карте и несколько минут рассматривал карту, скользя взглядом по линии фронта. Потом он вернулся к столу и вызвал звонком секретаря.

Через несколько минут тот принес свежезаваренный чай, одновременно пропуская в кабинет начальника управления особых отделов, недавно по инициативе самого Сталина получившего собственное наименование — «Смерш», то есть «Смерть шпионам», полковника Абакумова. Долго обсуждали текущие дела нарком внутренних дел и начальник управления особых отделов Красной Армии. Но рабочий день, даже после ухода Абакумова, у наркома еще не закончился. Поужинав прямо в кабинете, он продолжил работу над документами. Долго горела лампа на столе в кабинете, расположенном в здании на площади Дзержинского, бывшей Лубянке.

Работает не только нарком, работает и большинство его подчиненных. Помещения кабинетов, кое-где полные табачного дыма, кое-где чистые и стерильные, как операционные, светятся окнами до утра. Главное учреждение, занимавшееся безопасностью страны, стояло на ее страже.

«Из вечернего сообщения Совинформбюро от 2 июля 1942 г.

В течение 2 июля наши войска вели бои на МУРМАНСКОМ, ЛУЖСКОМ, ВОРОНЕЖСКОМ, ИЗЮМСКОМ, РОСЛАВЛЬСКОМ направлениях. Наши войска продолжают отбивать упорные атаки противника.

Наша авиация продолжала наносить удары по войскам противника и атаковала его аэродромы. За 1 июля уничтожено 45 немецких самолетов. Наши потери 24 самолета.

Вчера нашими войсками после упорных боев оставлен город Херсон».

Как говорил в свое время капитан Копылов: — Добрым словом, да если еще и на танке подъехать, можно любого уговорить.

Чем мы и занимались последние два дня. Правда, немцы ни на слова, ни на просто танки не реагировали, поэтому приходилось использовать тяжелые аргументы, в виде сорокакилограммовых снарядов. Н-да, повоевали… Немцы все время пытались нас на флангах прощупать и окружить, а мы уворачивались. Вот тут-то Сергей Олегович и его бойцы отличились. Подвижные группы, усиленные мотострелками, немцев постоянно отслеживали, обстреливали, заставляя развернуться и время терять. В общем, что-то вроде действий танкистов Катукова в прошлом году получилось. Только немцы не просто в лоб перли, а все время обходом действовать пытались. Но вот отсутствие нормальной радиосвязи и диверсии разведгрупп им сильно мешали. А разведгруппы Сергеев неплохо скомпоновал, в каждой обязательно снайпер и пулеметчик с трофейным МГ. Благо эти пулеметов мы постоянно себе старались оставлять, трофейщикам не сдавали. Все же «дегтярь», при всех своих достоинствах для малых групп плохо подходит, а единый пулемет с большим запасом патронов — самое то. Жаль, не смогут сейчас его создать, слишком сложная задача, которую наши инженера лишь к концу пятидесятых годов решат. Патрон трехлинейный, с его устаревшей конструкцией, несмотря на всю мощь, для автоматического оружия плохо подходит. Воистину, нет у нас ничего более постоянного, чем временное. Вот и патрон, принятый как временный, весь двадцатый век продержался и в двадцать первый перешел. Впрочем, зачем менять то, что и так хорошо работает.

Вчера вообще интересно было, нас итальянцы атаковать пытались. Сначала я даже не поверил своим глазам, когда эти «горячие южные парни» на своих легких танках и самоходках на нас полезли. Помниться мне, что они должны были целой армией где-то в начале осени на фронте появиться. Увы, первый год войны я лучше изучал, чем остальные, поэтому и помню лучше. Все время пытался понять, где и что мы делали неправильно и запомнить, чтобы «если завтра война, если завтра в поход», прямо сегодня для себя быть готов ко всем неожиданностям.