Истории 80-го танкового - Сергей Владимирович Сороковиков

Танки — стальные монстры, факт неоспоримый. Но танк можно и поломать. Узлы, механизмы, усталость металла. От долгого напряжения, перегибов механических вдруг происходит звонкое «цзинь» — всё, вот он, слом. Разрыв. Дырка. Нет, танк не разлетается кусками, не детонация БК, это сильно тише. Конечно, такое не происходит во время боестолкновения, когда у танка вместе с его экипажем нет времени на усталость. Нервы на пределе и все на адреналине, всё заряжено и направлено в одну точку, а мысли нацелены исключительно на выполнение боевой задачи. Нет. Слом от усталости, оно по-другому. Бой закончился. Тишина вокруг. Встали отдохнуть, а дальше с места сдвинуться уже не получается. Физически можно, а заставить себя нельзя. Упёрся триплексом как пустым взглядом перед собой, в никуда, и катки не проворачиваются. Вообще никак.

Износ ствола. Цель. Выстрел. Командир называет себя, но не по имени, сейчас у него нет имени, только позывной. «Ушёл», — кричит. Это он подтверждает, что нормально всё с выстрелом. Давай, командир, загружай лоток, снарядов в карусели много ещё есть. Поправка в прицел. Выстрел. Загружай. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Как там эти, экипаж, не задохнулись? Выстрел! Выстрел! Выстрел! Неплохо так день начался, работаем. Ствол не жалко, ствол заменят. А экипаж пусть тот же остаётся, они свой танк любят. Чистят, маскируют. Украшают, вон мангал какой приварили.

Всё равно устал. Даже не понимаю, кто из нас больше железный — танк или экипаж. Танку баки залили, а сами поесть ещё не садились. Всё им некогда. Не спят третий день. Мне спать вроде и не надо, а им-то надо. Может, они всё-таки точно больше железные, чем я? Раз не спят. БК новый грузят, вприпрыжку бегают — вместо обеда у них такое развлечение, будто вчера на задачу вышли, а не полгода без продыху на боевых. Сколько каруселей отстреляли, всё им неймётся, про ордена, про «мужика» не говорят, не вспоминают, все они про боевых бомжей говорят и к ним торопятся. Боевые бомжи вида жуткого, только вот лезут в места, куда танку ехать нельзя, а эти, экипаж, блин, за штурмами танк тащат, туда же, на рожон им надо, Алёши нашлись. Сиди лучше, смотри, чтобы гранатомётчик «вонючим ветром» не нанёс. И опять, и снова насыпай! Выстрел! Заряжай. Выстрел! Заряжай. Да когда же это закончится! Ну, ладно, ладно, хотя бы когда же сегодня это уже закончится!

Давеча с закрытых огневых работали, только начали свои огурцы раздавать, уже квадрик «матрас» бандерложий срисовал нас. За матрасом дискотека началась. Танк железный, терпи осадки. Когда с неба огнём льётся, молись, экипаж, чтобы прямым не прилетело. Железный танк всё, что рядом упадёт, он стерпит. Он, чтобы его экипаж не пригорюнился, всё стерпит.

А терпеть надоело! Эй, командир, поехали на сборный пункт. Да вообще без вопросов твой танк там примут. Ты же видел, как борта осколками посечены. От активной защиты одни лохмотья остались. Аккумуляторы померли. Про ствол помнишь? Который тебе не жалко, давай ствол поменяем. Да другие, на другом танке, поддержат этих штурмов, не только твой экипаж в полку служит. Эй, командир, давай, завязывай, поехали, я в СППМ, ты с экипажем в ПВД, шаурму поедите. Во! Командир! У тебя же сигареты закончились, а там, в ПВД, стопудово покурить есть.

Не слышит. Заладил своё «выстрел, да», «наблюдаю ушёл», «заряжай, заряжай». Командир, ты другие слова ещё помнишь? Зря его железным называл, да разве он железный, раз все другие слова позабыл. Взгляд стеклянный. Не видит ничего. Ему бы поспать. Или хотя бы пожрать. И поспать, и пожрать хотя бы. Как же мне они надоели. Здесь на ЛБС с вайфаем плохо, в смысле его совсем не бывает. Вайфай только в ПВД, в кафешке есть. Здесь без вайфая им никакой связи с домом. А им из дома видосы шлют, там дети их танцуют, песни поют, жёны слова говорят правильные, что ждут их, скучают. А у этих бошки ошалелые от недосыпа, глаза вампирские, кровью залитые и — выстрел! выстрел! выстрел! выстрел! выстрел! выстрел! выстрел!

Да задолбали вы свой танк! Эй, экипаж! За-дол-ба-ли! Взяли мы этот город. Или это деревня? Да по барабану что это, здесь уже штурмы сапоги пропечатали! Ну есть же! Всё уже! Что вам ещё надо?!

Слышь, командир, ты там что ищешь? Не, нам с тобой не здесь надо прятаться, не-не-не. Ты что, в этих развалинах собрался ночевать? Ты путаешь, командир, здесь танк не спрячешь, здесь передок — чистая открытка, да какие это развалины, здесь мы с тобой все кирпичи с землёй смешали — вычислят на раз и накроют. Какая такая новая задача? Где тебе сектор держать нарезали?

Как же устал. Зачем мне этот экипаж? Надоели. Не видеть и не слышать их совсем. Не хочу больше, чтобы мехвод рычаги дёргал. Хочу в Сибирь. В Омск. На завод хочу. Двигатель хочу новый, он куда мощнее. Комплекс радиоэлектронный против дронов «Волнорез» хочу. А ещё научите меня спать, хочу спать в парке, в ангаре, а не месить грязь траками.

Завтра работаем в смену. Ничего нового. Оно и вчера так было. И позавчера. Если честно, уже много месяцев в смену работаем. Нормальный у нас график, даже иногда отвод в ПВД на отдых обещают. Правда, нам бы сначала непосредственно с передка хотя бы откатиться, но это пока не получается.

Почему работа по графику? Потому что всё строго и вышестоящими командирами утверждается. Определяется он по разведанным целям. Работа у нас каждый день по времени с нуля-нуля до двадцати четырёх. Ну, конечно, не так чтобы работаешь и работаешь, нет, с регулярными перерывами. Между целями. На дозаправку, пополнение БК. А что? На сухих баках и без боезапаса задачу не выполнить, поэтому как расход полный, сразу перерыв, сразу на пункт пополнения. Так что никакой гонки, чтоб сутки напролёт, только с нуля-нуля до двадцати четырёх и не больше.

Ночью, как отработали по двум, максимум четырём адресам, так сразу в норку, там ныкаемся бесшумно. Каждые два часа нужно с норки на новую точку выходить и оттуда отсыпать. Это всё чтобы от нашей работы на той стороне никому скучно не было. Не должны там расслабленными быть, им же завтра от нашей пехоты «концерт» отражать, вот пусть заранее готовятся да по максимуму пятисотятся. Крайне желательно наш концерт им встречать уже печальными, а не радуясь, что ночью не