Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала
— Ну, мучачос, этот театр для вас, молодых да зеленых, — сказал ворчливо я, направляясь к своему столу.
Тотчас раздался вопль разочарования: «Погасили-таки свет, вот сукины дети! Уж не могли при свете!»
— Ну, пошлите кого-нибудь, пусть попросят включить свет, — сказал я, укладывая под голову кипу старых папок с документами.
Позднее Лопес освободил меня от несения караульной службы, и вот почему: солдат из нашего отделения, по имени Макс, немец по происхождению, предложил мне поработать у него в мастерской по ремонту автомашин. Мастерская была маленькая, размещалась во дворе его дома в Вилья-Бальестер. Он поведал мне, что наш полковник Лопес приобрел себе по дешевке старенький «форд» 1940 года выпуска, который он хотел бы поставить на колеса. Макс был хоть и молод, но здорово разбирался в технике, особенно в жестяно-сварочных и лакокрасочных работах. У него была небольшая, но хорошо оборудованная мастерская. Он попросил у Лопеса четыре недели времени и меня в придачу, поскольку я числился механиком, хотя я о себе как о механике был не слишком высокого мнения. Дело в том, что моя подготовка к работе по прикрытию была организована из рук вон плохо, хотя это выявилось, к сожалению, не сразу.
Во время индивидуальной подготовки, когда встал вопрос о приобретении какой-либо профессии или ремесла, я не долго думая решил стать слесарем по ремонту автомобилей и тракторов. Почему меня потянуло на эту в общем-то непрестижную и довольно грязную профессию, мне до сих пор не ясно, но ясно было одно: хороший механик на Западе всегда найдет работу, как, впрочем, и у нас в стране. Но все дело в том, что освоить основательно профессию мне не дали возможности, считая это мелочью.
— Ты человек грамотный. Побудешь пару месяцев в совхозе, станешь водить грузовую машину, трактора, поработаешь в мастерской и научишься, подумаешь, премудрость — копаться в моторах.
То были рассуждения дилетанта.
После командировки в Египет я попросил дать мне возможность хотя бы пару месяцев поработать на какой-нибудь автобазе. Подобрали автобазу, где директором был наш человек— отставной полковник КГБ, и направили меня туда под видом слушателя высших курсов при ЦК ВЛКСМ, готовящегося к работе в глубинке. Пришлось поработать в самых разных цехах автобазы и кое-чему подучиться. Все это было довольно поверхностно, хотя покопаться в моторах мне пришлось основательно. Выполнение ответственных операций мне, разумеется, никто не доверял, и я, так и не став мастером, вышел из базы подмастерьем. К комсомолу механики относились довольно скептически. К тому же я совершенно не разбирался в иномарках, которых в то время у нас практически не было. Перед самым отъездом, правда, вняв моим просьбам, достали «шевроле» какого-то нашего товарища, загнали его на автобазу КГБ, где я должен был провести профилактику машины и регулировку клапанов, но механики клапаны эти отрегулировали сами, оставив мне самую грязную работу, поскольку сомневались в том, что я смогу это сделать. «Но ведь я, можно сказать, никакой не механик, надо бы мне серьезно поработать с каким-нибудь старым механиком-частником», — говорил я своему куратору. «Ничего, там научишься, — отвечал он мне. — Пойдешь поначалу к кому-нибудь в подмастерья, может, на курсы какие. Одним словом, действуй, давай, нечего тут ерундой заниматься, когда тебя ждут великие дела. Руководство торопит».
И вот мы дома у Макса, который жил с родителями в добротно построенном доме, неподалеку от того места, где жил я. «Форд-40» Лопеса уже стоял во дворе, и я внутренне содрогнулся, увидев, в каком он состоянии и какой объем работ нам предстояло выполнить.
— Послушай, Макс, ты хоть знаешь, с какого конца к нему подойти? С чего хоть начинать-то будем?
— Начнем конечно же с главного: с мотора, — отозвался бодрый хрипловатый голос из темного угла гаража. Это был розовощекий крепкий старик, немец по имени Франц, в аккуратной старенькой, застиранной спецовке. Сам Макс был специалистом по жестяным работам — он два года учился в ФРГ. Для переборки мотора он все же пригласил старого опытного мастера. Не мешкая, приступили к делу. Освободив двигатель от всего, что соединяло его с корпусом, с трудом отвернув проржавевшие болты и шпильки, с помощью тали извлекли мотор из чрева автомобиля и установили на металлический стол. Затем помогли Францу снять намертво пригоревший коллектор, сняли головку блока цилиндров, маховик, коробку скоростей и оставили мотор на его попечение. Здесь я сразу проявил себя полным профаном: отвернув, как мне казалось, все болты коллектора, я не заметил один болт, коварно спрятавшийся под кожухом коллектора, и стал постукивать кувалдочкой по корпусу коллектора, полагая, что он не снимается, потому что пригорел к блоку цилиндров.
Подошедший старик механик молча, с иронической улыбкой ткнул своим толстым черным от масла пальцем со сломанным ногтем куда-то под коллектор и так же молча отошел. Для него было ясно, какова моя квалификация механика.
После я долго ругал себя за свою нерасторопность, ругал и своих наставников. К сожалению, мне еще не раз придется удариться в грязь лицом. Уж лучше бы мне дали закончить хоть какие ни на есть ускоренные, но настоящие курсы вместо шатания по совхозам да автобазам! Тяжело в ученье— легко в бою. А тут, считай, пришлось в бою, и ни на какие курсы здесь не поступишь, пока находишься в армии, да и документа-седулы у меня пока еще нет, а без седулы ни на работу и ни на какие курсы не устроишься. Мы с Максом занялись ходовой частью и жестяными работами. «Форд-40» был в свое время отлично сработанной машиной на полушасси. Кузов за долгие годы эксплуатации изрядно проржавел. Газосваркой Макс вырезал целые куски проржавевшего металла, заменяя их жестяными вкладышами. В 11 часов мать Макса, фрау Эльза, принесла на подносе кофе с молоком и бутерброды с сыром и салями. После короткого перерыва мы продолжили свою работу. Обедали также у Макса.
Немцы трудились не спеша, размеренно, подшучивая друг над другом, да и надо мной тоже, и не без причины. Работали со вкусом, без перекуров, так как оказалось, что никто из нас не курил. Закончили работать поздно вечером. Франц на своем стареньком мотоцикле уехал домой, я же остался поужинать у Макса.
За несколько дней Франц перебрал двигатель, для чего пришлось съездить на завод, чтобы рассверлить цилиндры, и изрядно помотаться по магазинам в поисках запчастей — машина ведь была старая. У Макса в доме своя машина была, но ею обычно пользовался отец, который постоянно находился на загородной ферме, владельцем которой он являлся. Ферма приносила семье приличный доход.