Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 2

Отсюда — некоторые особенности. Я не смогу, да и не ставлю себе задачи рассказать обо всех достойных упоминания российских мистиках и искателях. Всех не обойдешь и не перечислишь, так что очень многие останутся за пределами книги.

Но, есть задача выполнимая, а самое главное, более важная, чем описание судеб всех, кто идет непростым путем поиска истины. Это раскрытие различных граней Российской Саньясы. А их — этих граней не так уж мало, они противоречивы и каждая из них открывает вход в целый мир. Так что, доверяя поворотам судьбы, я буду описывать те встречи, которые произошли за это время, в надежде, что состоявшиеся беседы послужат ключами к новым мирам Российской Саньясы и для читателя.

Смысл прячется между строк, — не стоит воспринимать написанное в «Хрониках» чересчур серьезно и педантично. Именно противоречия и неоднозначность иногда провоцируют постижение…

Одним из наиболее частых вопросов читателей звучит примерно так: «Где гарантия того, что те, кто попал на страницы книги, являются настоящими Мастерами, а не шарлатанами?» Отличить настоящего Мастера от шарлатана предельно сложно. Этот вопрос остается на моей ответственности. Мне можно доверять, можно не доверять, — ваше доверие или недоверие — ваш выбор, а не мой. А логических критериев, понятных для ума, нет и быть не может. Я никого не убеждаю и не зову за собой. Я предлагаю исследовать некоторые непростые вопросы, выходящие за пределы бытового сознания. Вопросы, которые становятся очевидными, когда соизмеряешь масштаб своей жизни с чем-то большим, — в пределе — с масштабом судьбы человечества, с масштабом планеты, с масштабом Вечности.

Что это за масштаб и как он осознается? Да, в общем-то, пережить его хоть на мгновение не так уж трудно, — неизмеримо сложнее осознавать себя в этом масштабе всегда. А это — как раз и есть качество жизни Мастера.

Для иллюстрации к этим абстрактным рассуждениям (а также как намек еще на одну задачу, которую решает книга) приведу фрагмент разговора, который произошел летом прошлого года на берегу Черного моря. А дело было примерно так:

Ночь. Морские волны, накатывающиеся на берег. Огромные южные звезды. Бескрайнее пространство неба…

— «Ты знаешь, я только сейчас поняла, что когда находишься наедине с этим небом, со звездами, и как-то проникаешься этим, то всякая суета, мелочность, зависть, всякое сравнение себя с другими, большинство мелких желаний, — все это куда-то отступает. Когда ты чувствуешь себя на фоне бесконечного неба и звезд, — невозможно фальшивить, быть неискренней, корыстной… И как жаль, что когда мы вернемся в город, эти звезды забудутся, снова верх возьмет суета и заботы, и жизнь опять станет наполовину фальшивой, лишится какого-то высокого смысла…»

— «Звезды-то никуда не денутся, это внимание уйдет в другое место. Хотим мы или не хотим, но мы все равно, по факту живем в масштабе звезд, в масштабе Вселенной, в масштабе Вечности. Если все время осознавать это, — не только здесь, но и в городе, — понимаешь, — в трамвае, на работе, на кухне…, то это будет совершенно особая жизнь, — жизнь, в которой, как ты и сказала, вообще невозможна фальшь, неискренность, корысть, подлость… Ведь если ты все время воспринимаешь себя на фоне Вечности, то и каждый свой поступок ты с Вечностью соотносишь. Но это очень и очень сложно. Хотя, повторяю, — по факту мы ведь в масштабе Вечности живем. Но, так как жить так очень уж для человека непривычно, то удобнее забыть об этом и сузить свое сознание, свое внимание до масштаба бумажника или больной головы, и тогда соотносить свои поступки, свою жизнь уже с этими ориентирами. Вот такие, совершенно разные способы жить…

К сожалению, подавляющее большинство людей выбирает второй способ, а многие даже и не догадываются, что может быть что-то иное. Но то время, в которое мы с тобой живем, диктует необходимость осознать как можно большему количеству людей, что живут они в масштабе Вселенной. Необходимость жизненную…»

Давай и мы с тобой, уважаемый читатель, приобщимся к масштабу, хоть сколько-нибудь большему, чем повседневность. Приобщимся, прикоснувшись к романтике и реалиям духовного поиска…

«…Почему же вы не имеете смелости действительно сделать себя единственным средоточием и центром всего?

Почему вы только вздыхаете по свободе, по мечте вашей?

Разве вы — ваша мечта?

Не вопрошайте ваши грезы, ваши представления, ваши мысли, ибо все это — пустое…

Спрашивайте себя и спрашивайте о себе — в этом практика. Но вот один прислушивается к тому, что на это скажет его Бог, другой справляется, что говорит об этом его нравственное чувство, его совесть, а третий думает о том, что скажут об этом люди, и, таким образом, каждый, посоветовавшись со своим господом-богом, начинает подчиняться воле своего владыки и перестает прислушиваться к тому, что он сказал бы и решил бы сам…»

Олега Бахтиярова я начал разыскивать еще несколько лет назад. Но тогда он оказался неуловим. Напомню, что его фамилия звучала в первом томе, в связи с техникой деконцентрации, которую показывал мне Александр Воронов[1]. Техника эта детально разработана Олегом Бахтияровым, она позволяет входить в широкий спектр состояний сознания, но в первую очередь, в то состояние, которое в Традиции Дзогчен обозначено, как Присутствие.

Встрече с Олегом я обязан Наташе Н., с которой я познакомился после выхода первого тома «Хроников Российской Саньясы». Наташа давно уже общалась со многими Хрониками. В начале восьмидесятых она года три училась у Василия Пантелеевича в Алма-Ате, потом, уже в Питере, училась у Владимира Степанова, знала таких людей, как Василий Максимов, Попандопуло, Бахтияров…

В декабре девяносто девятого года Бахтияров оказался в Питере проездом на несколько часов и зашел к Наташе. Наташа сразу же позвонила мне и уже через полчаса мы сидели у нее на кухне и беседовали с Олегом…

Декабрь 1999

Олег: Наверное, я не совсем подходящий персонаж для вашей книги. Такие слова, как «саньясин», «Путь», «Мастер», «Посвященный» не употребляю. Я психолог. Это моя профессия. Специализация — психология экстремальных состояний. Еще точнее — возможности управления состоянием и поведением оператора в экстремальных, необычных, неопределенных ситуациях. Естественно, что тот, кто этим занимается, сталкивается и с теми мирами, которые располагаются рядом — мирами экстрасенсорики, мирами измененных и необычных состояний сознания, оккультных группировок и т. д. Но для меня это объект работы, а не среда обитания. Для работы с этими мирами в советское время существовали буферные структуры, позволявшие сохранять с ними контакт, не теряя при этом конкретных и социально значимых задач, например, секция биоэлектроники при НТО РЭС им. Попова, которую мы создали на Украине как филиал подобной секции при Центральном правлении НТО РЭС.