Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров
— Откуда вам известно про ночь? — поинтересовался я.
— Но это есть в рапорте инспектора Мартинеса, — ответил следователь. — Не так уж часто тут у нас совершаются несчастные случаи. Сегодня утром был труп, и Мартинес приехал в отель. А там, между прочим, узнал о драке на пятом этаже у комнаты синьоры Роман. В драке участвовали вы и ваш друг.
— Но из этого не следует, что я провел ночь в комнате синьоры, — возразил я. — Я шел по коридору и увидел, что они ломятся в дверь синьоры…
Следователь молча улыбнулся мне. Я замолчал и несколько секунд мы сидели молча. Только следователь тихонько постукивал карандашом по столу. За окнами была темнота.
— Посидите здесь, пожалуйста, — сказал следователь, вставая. — Я сейчас приду и мы продолжим нашу беседу. — Слова «нашу беседу» он произнес подчеркнуто, видимо стараясь показать мне что это все же не допрос…
«Он пошел узнавать, что рассказывают другие», — понял я. Ведь все остальные сидели в точно таких же соседних кабинетах и тоже что-то говорили свое. Я представил себе до какой степени будут не совпадать наши рассказы и содрогнулся…
«Они поймут, что я говорю неправду, — подумал я. — Что я „темню“». — Но тут же возмутился внутренне. — А они разве не «темнят»? Почему они стояли в темноте и спокойно смотрели на драку? Почему они включили огни только после того, как все почти уже закончилось? А если бы тот парень покалечил меня своим ударом в лицо? А если бы тот невысокий бандит зарезал бы Геру?
«Так что сами они „темнят“… И если меня начнут ловить на словах, я им так все и скажу».
Стояла тишина. Только через дверь слышались шаги из коридора и разговоры полицейских. Я их все равно не понимал, так что для меня это был просто звуковой фон.
«И почему полицейских сразу набежало так много? — подумал я. — Это ведь явно был не обычный наряд… Это было похоже на организованную облаву. Но почему? Однако и не повезло же нашей туристской группе… За два дня два трупа. И если про Федю хотя бы формально можно предположить, что он действительно погиб случайно, то Витя…
Такой здоровый мужик. И не был он так уж сильно пьян, чтобы умереть в одночасье от стакана вина. Вино-то слабое. Хотя, конечно, всякое бывает…»
Вернулся следователь. К его приходу я приготовил свой вопрос.
— Вы знаете, — сказал я. — Мне бы тоже хотелось в свою очередь кое-что выяснить.
— Например? — поинтересовался он, закуривая сигарету и предлагая мне. Я взял из пачки сигарету.
— Например, почему вы приехали так поздно, — сказал я. — Даже не приехали… Ведь вы явно стояли в темноте и наблюдали за дракой в ресторане. Почему вы не пришли на помощь раньше?
— А, это, — усмехнулся следователь. — Мы хотели посмотреть на развитие событий. Нужно было иметь все в целости. Так сказать, для чистоты эксперимента.
— Может быть, если бы вы вмешались раньше, меня бы не ударили так сильно, — сказал я с обидой в голосе и потрогал свой распухший нос.
— Вам окажут медицинскую помощь, — сказал следователь. — Но я и так вижу, что кость носа не повреждена. Просто ушиб. Это скоро пройдет, правда вам пару дней не порекомендуют купаться. Хотя, как мне кажется, вы не купаться сюда приехали.
— А зачем же еще? — не понял я.
— Соблазнять местных женщин, например, — сказал следователь, и не успел я возмутиться, как он стал серьезным.
— Зачем вы отравили своего товарища по имени Виктор? — спросил он меня, пристально заглядывая в глаза.
Это мы уже проходили. Все эти: «Зачем вы столкнули вниз головой в бассейн Федю?» и теперь вот: «Зачем вы убили Витю?» Это старо…
— И не думал я его отравлять, — ответил я спокойно. — Зачем мне это надо было? И вообще, полагаю, никто его не отравлял. Он сам умер, должно быть.
— Нет, не должно, — покачал головой следователь. — Он отравлен. Сильно действующим ядом. Мы подозреваем, что это цианистый калий, или что-то в этом роде. Во всяком случае, синие пятна на лице говорят о том, что это отравление цианидом…
Он погасил сигарету в пепельнице и спросил:
— Где вы достали цианид и каким образом подбросили его в стакан Виктора?
— Ничего я не доставал, — сказал я твердо. — И ничего не подбрасывал. И вообще — если вы хотите вести разговор в таком тоне, то я требую сюда русского консула и при нем повторю все это. Давайте его сюда, потом зовите адвоката, и все что полагается в таких случаях… С чего вы взяли, что я имею какое-то отношение к этому делу?
Потом в моей памяти всплыли некоторые события прошедшего вечера, и я сказал:
— И вообще… Скорее всего, кто напал на нас, тот и отравил Виктора. Это же логично. И вполне соответствует полицейской логике. Не правда ли?
— Правда, — согласился следователь. — Именно такова полицейская логика, о которой вы говорите с таким пренебрежением. Но… Есть один момент, синьор. Зачем террористам было нужно отравлять вашего безобидного туриста? Вот вопрос, на который вы не можете ответить.
— Сначала вы попробуйте ответить, зачем мне это было нужно, — сказал я.
— Вы с ним были соотечественники, — сказал следователь и замолчал многозначительно.
— Вот уж, что называется, пальцем в небо попали, — ответил я. — Ну и что, что соотечественники? Вы полагаете, что все русские, стоит им только увидеться и сесть за стол, подсыпают друг другу цианистый калий?
Следователь закурил еще одну сигарету. Он помолчал, видимо обдумывая, что ответить на мои слова. Потом решился.
— Вообще-то похоже на то, — сказал он, покачав головой. — Похоже, что вы именно так себя и ведете… Потому что ваша группа приехала сюда два дня назад, и мы имеем два трупа. В этом городе уже много лет не было такого количества насильственных смертей.
— Но первая-то смерть не была насильственной, — сказал я, точно зная, что Федя убит…
Следователь усмехнулся и ничего не ответил. Потом сказал:
— В это еще можно было бы поверить, если бы не было второй. А так…
Он помолчал, не зная, следует мне это говорить или нет. Но потом решил сказать.
— Дело в том, что в ваших бокалах и в бутылке с вином мы действительно обнаружили яд.
— Яд? — не поверил я и даже подался вперед. Мне вспомнилось, как внимательно нюхал содержимое бутылки Гера, и как он даже засовывал туда язык. Бутылки на самом деле поставили на наш стол открытыми. Это значит, что мы