Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев

Она ведь такая красивая, пацаны дерутся из-за нее, а Фомину все равно, как будто она и не женщина, как будто в ней и нет ничего такого, от чего сжимается мужское сердце.

— Что все?

— Да так, — вздохнула девушка.

— Про Берту что говорил?

— Он только про Берту и говорил… Застрелили Берту! Фомин голову собаки в камышах нашел. Жаканом кто-то жахнул!

— Жаканом?!

— Я сама думала, что шашкой. Да Фомин сказал, что стреляли еще до того, как голову отрубили. Не знаю, как он это определил, — пожала плечами Майя.

— И кто мог стрелять?

— Не знаю. Фомин криминальный след искал. Спрашивал, может быть, угрожал тебе кто-то, может быть, мы дань кому-то платим.

— Он спрашивал? — нахмурился отец.

— Ну да, — думая совсем о другом, кивнула Майя.

Фомин совсем не старый, мужчина в самом расцвете сил. И какой мужчина!.. Прогуляться бы с ним сегодня ночью под луной. Она озябнет, он снимет куртку со своих плеч, и так ей станет тепло. Но ведь не позвал за собой. Отфутболил как никому не нужный мячик и умчался, как будто ему нет никакого дела до Майи. Ну вот и кто он после этого?

— А ты что сказала?

— Что я сказала?… — Майя на мгновение задумалась, вспоминая, о чем шел разговор. — Не угрожал нам никто, спокойно все было… Пока Фомин не появился!

Она вдруг встрепенулась. А если это Фомин вчера ночью нарезал круги вокруг дома. Влюбился в нее вчера днем, узнал, где она живет, и давай клинья подбивать!

— Да Фомин только вчера появился, — в раздумье проговорил отец. — А нам уже лет двадцать никто не угрожал.

— А раньше? — спросила Майя.

— Что раньше? — Отец настороженно глянул на дочь.

— Раньше угрожали?

— Кто мог нам угрожать?

— А почему мы здесь?

— Где здесь?

— Почему мы из Москвы уехали? Все в Москву едут, а мы из Москвы!..

— Потому что здесь теплей.

— А почему я в Москве не была?

Майя не раз уже задавалась этим вопросом и ни разу не получила на него исчерпывающий ответ. Отец рос и воспитывался в детском доме, родных у него нет, но у мамы родители в Подмосковье, живут себе где-то в Подольске, а навещать их почему-то нельзя. Сами-то они, бывает, приезжают, в прошлый раз все лето гостили, а к ним в гости почему-то никогда не ездили.

— Замуж выйдешь, поедешь в свадебное путешествие, — немного подумав, сказал отец.

— А если я учиться в Москве хочу?

— Учиться?! — Отец насмешливо вскинул брови.

Майя стыдливо отвела взгляд. Не лежала у нее душа к учебе, агротехникум в следующем году окончит, и на этом все. Она же не Любка Вальчихина, которой свет без учебы не мил. Да и не нужно ей высшее образование. Бухгалтерский учет она худо-бедно освоит, а работать и у отца можно. А если еще два хозяйства в одну артель объединятся, Майя финансовым директором станет.

— Давай не будем чушь городить. У нас все в порядке и никто нам не угрожает.

— Ну хорошо…

— Что Фомин делать собирается? — спросил отец.

— Ничего, — вздохнула Майя.

Не будет сегодня романтической прогулки под луной, не хочет Фомин с ней гулять.

— А как же убийство Берты? Разве это не угроза?

— Сказал, что убийство собаки случайность.

— Он и сам случайность, — усмехнулся отец, думая о чем-то своем.

— Это как?

— А так, не должен он быть здесь.

— А где он должен быть?

— Где должен быть… В Москве должен быть. Его из столицы к нам принесло. На понижение… Майором, говорят, был…

— Майором?!. — Майя не смогла сдержать удивления.

Фомин и для «капитана» выглядел молодо, а для «майора» тем более. А он, оказывается, уже носил погоны с двумя просветами как у Помидорыча.

— Разжаловали его.

— За что?

— Не знаю. Пока не знаю… — Отец отвечал на ее вопросы, но разговаривал как будто с самим собой. И вдруг спохватился: — А тебе что, интересно?

— В какой-то степени, — Майя отвела взгляд в сторону.

— В какой такой степени. — Отец проницательно смотрел на дочь и хмурился.

— Ну чего ты пристал? — возмутилась девушка.

— Та-ак! — медленно кивнул отец, как человек, получивший ответ на свой вопрос.

И этим вогнал Майю в краску. Уж не подумал ли он, что его дочь влюбилась?

— Вот только не надо!

— Вот и я говорю, не надо!.. Не нужен тебе этот Фомин!

— И не нужен! — согласилась Майя.

— Все, давай в дом! — Отец кивком указал на ворота.

— Не хочу я домой! Мне к Оксанке надо!

— Все, все! Домой я сказал!

Сколько помнила себя Майя, отец ни разу не поднял на нее руку. Голос повышал, однажды даже обматерил, но чтобы ударить, никогда. Зачем ему бить, когда у него взгляд как у тигра в дикой природе. Глянет, и мурашки по коже. Если сказал нет — значит, нет. А начнешь упираться, хуже будет.

— Ну, домой так домой, — вздохнула Майя.

В таких случаях, главное, не брыкаться. Будешь умницей, отец оттает и, возможно, уже сегодня отпустит гулять, причем на ночь глядя.

Солнце только клонилось к закату, но большая часть двора уже в тени — спасибо высоким пушистым тополям. Плохо только, что пух от них летит, нос щекочет. У Леры аллергия на пух, но, увы, страдает она от него не здесь, а в Москве. Здесь только слышен ее голос по телефону.

— Да как дела, тихо здесь, спокойно. Жарко!

— А у нас дождь завтра обещают. — Голос у Леры чистый, нежный, как ручеек журчит, слушать ее одно удовольствие.

— Ау нас не обещают. Приезжай, на солнышке поваляемся.

— Ты же знаешь… — вздохнула она. — Да и работа у меня.

— Работа…

Леру осудили за врачебную ошибку. Да, виновата, назначила неправильное лечение, больной едва не отправился на тот свет. Но кто же знал, что за одним диагнозом скрывался другой, более страшный. А Варшавин раздул из мухи слона, показав, насколько маленький человек уязвим перед законом. Так показал, что Лера чихнуть без его дозволения боится. И в больницу как на Голгофу ходит, страшно ей.

— Не так уж все и плохо. Глеб вроде бы успокоился.

— Не называй его по имени, — поморщился Родион.

— Я никак не хочу его называть, но ты же знаешь, он всегда где-то рядом. И все видит… Ладно, не будем об этом.

— Не будем, — согласился Родион.

Варшавин любил изображать из себя черную мессию, поставит перед фактом, напророчит проблем, а потом давит всей своей силой, исполняя прогноз. Родион поначалу не воспринял его всерьез, ибо был