Сергей Чернышев - Россия суверенная. Как заработать вместе со страной

Как это уже бывало в истории нашей страны, государственные обстоятельства складываются не в пользу открытых управляющих компаний. Известно, что в госплановской экономике объективно действовал затратный механизм перераспределения добавленной стоимости от эффективных производителей к неэффективным. Сейчас в стране образовалась еще более опасная конфигурация интересов и сил, которая далее в тексте названа «институциональной коррупцией».

Она постоянно воспроизводит наше отставание от уровня эффективности, достигнутого в развитых странах. Она целенаправленно заполняет все управленческие вакансии кадрами, чья единственная добродетель – «пилить поток».

Цели дискуссии, организуемой в рамках нашей общей работы, – ввести эту узловую проблему в национальную повестку дня, запустить процессы формирования сообщества управленцев, готовых и способных управлять собственностью по открытой модели, обеспечивать быстрый рост стоимости российских активов.

Двадцать лет назад С. Платонову в странствиях по коридорам Кремля и Старой площади удалось отыскать в верхних эшелонах власти лишь с десяток людей, способных думать и говорить о главном: об управлении собственностью страны и страной как собственностью.[7] Крах надвигался неотвратимо: в СССР были продвинутые администраторы, однако не оказалось собственника, хозяина. И вскоре все погрузилось в смуту мародерства, в чем сами мародеры повинны в последнюю очередь: они-то вечно плодятся на любой бесхозной почве, как бактерии.

Дальнейшее известно. План «Барбаросса» перевыполнен нами собственноручно. Но речь не о том.

В краю подсечно-огневого реформирования, за неимением иных, гуманных форм развития, и пожары плодоносны, и провалы поучительны. Приватизационная Цусима девяностых несла в себе постиндустриальный зародыш, упущенный шанс управленческой революции. Хозяин у страны не состоялся, однако подрастают десятки и народились сотни региональных, отраслевых, корпоративных и частных хозяев-собственников. Они не из философии Маркса узнали, а на собственной шкуре прочувствовали: недостаточно иметь собственность (тогда она имеет тебя), надо научиться управлять ею.

Эта кучка управленцев – триста отечественных спартанцев, их успех или поражение подведут баланс столетней гражданско-империалистической войны, которую Россия объявила Истории в 1905 году. Вопрос жизни и смерти: как в судорогах неизбежной реприватизации сохранить пробившуюся зелень нового кадрового, управленческого корпуса. Собственно, дички новых управленческих компетенций – единственный сухой остаток от века реформ в стране с капитализацией меньшей, чем у Латвии восьмидесятых. Споро матереющая Русь Административная может в похмельном сне задавить и последнее дитя, если, отлежав приватизационный бок, привычно перевалится на круп централизации.

И еще. В дни, когда спустя десятилетия на нашу землю в новом обличье вернулся большой террор, много говорится о необходимости реструктуризации служб безопасности, государственных реформах, укреплении политической воли. Но воля не живет бестелесно, на манер гегелевского абсолютного духа. Одинокий Павловский напомнил, что у нее должен быть субъект—российская политическая нация, переживающая судороги рождения.

А субъект не бывает ни только политическим, ни чисто экономическим. Он бывает живым – или мертвым. Греки, давшие миру слово «политика», понимали: чтобы жить, политический субъект обязан еще воевать («стратегия») и хозяйствовать («экономика»).

Любое общество должно знать в лицо, понимать и правильно оценивать не только своих политиков и воинов, но и своих хозяйственников, как первобытное племя – кормильцев-охотников. Сегодня смысл деятельности коммерсантов всех типов и уровней плотно скрыт даже от образованных граждан каббалистическим туманом «разводнения акций», «перекрестного субсидирования», «офшорной налоговой оптимизации», «гринмейла» и «ребрендинга». Российское население не имеет шансов стать ни народом, ни нацией, покуда каждый школьник, пенсионер и налоговый инспектор не сможет с прописной отчетливостью понимать, что такое управление собственностью (и в частности – ее стоимостью), зачем, как конкретно и кем именно оно осуществляется.

Предмет нашего интереса, напомним, сугубо приземленный. Это материальные активы страны – заводы, шахты, скважины, водохранилища, плотины и турбины, трубопроводы и теплосети, морские порты, суда, судоверфи и шлюзы, локомотивы и железные дороги, трактора, элеваторы, пастбища и тепличные хозяйства, передатчики, кабели и провода. А проблема – сверхнизкая стоимость большинства отечественных активов, узел всех российских проблем.

Это не метафора, не художественный прием. Приемы ущербны своей неподлинностью. Прием бывает в посольстве, бывает на ринге или в системе образования, где участники «тренингов» рисуют пустые квадратики, разбалтывая воздух языком и пустыми руками.

Мы находимся в подлинной ситуации, предельной, не в кейсе – в бою. В ситуации боя человек нерасторжимо слит со своим приемом в единый взмах действия. Стоит расщепиться саморазглядыванием, как вам тут же оторвут голову.

Но управленец еще и человек, существо вселенское, живущее разом во многих пластах реальности. В России они скручены в единый узел черной дырой утечки стоимости, но ее гравитация на каждом уровне порождает свои проблемные разрывы и предельные вопросы.

Предпринимательский уровень. Здравый смысл подсказывает: рынок врет! Работоспособный завод не может и не должен стоить так мало. Наверняка существуют методы быстро и значительно поднять капитализацию, и мы обязаны их найти.

Корпоративный уровень. Необходимы ясные критерии, отличающие тех, кто «пилит поток», от настоящих управляющих стоимостью активов. Сегодня их деятельность парализована сопротивлением номинальных собственников. Опасаясь лишиться нажитого в любой момент, те стремятся выжать из активов все возможное любой ценой, нимало не заботясь о будущем.

Уровень страны. Куда провалилась (по историческим меркам – мгновенно) страна, чей ВВП был больше половины американского, и откуда возникла эта, где, по данным Всемирного банка, он меньше в 25 раз? Каким образом и почему при переходе к рынку вместо обещанного роста эффективности произошел провал в трясину коррупции? Как эта странная ситуация связана с историей, традициями, особенностями нашего общества?